Алексей Андреев - Рашен бизнес

…К ночи все было закончено. Жена Чугунова отошла одному австралийцу, обремененному большим хозяйством и целым стадом кенгуру, теща – негру преклонных годов, у которого как раз померла старшая жена, а остальные, насмотревшись спутникового телевидения, затребовали себе эмансипации, а самого Чугунова женщины успели по дешевке толкнуть арабскому шейху на должность младшего евнуха. Главное – с кормежкой!

– Извините, здесь деньги дают?

– Дают, но не всем.

– А кому дают?

– Кому положено.

– А мне положено?

– А зачем они вам?

– Ну как… поесть куплю.

– Всего-то? Нет, вам не положено.

– Ну… я еще из одежды что-нибудь…

– Все равно не положено.

– А книг… парочку?

– Да не положено, не положено!

– Ну хорошо, хорошо. Сворую я их – устраивает?!

– Так бы сразу и сказал. Становись в очередь.

Мария была женщиной одинокой и потому беспрестанно ищущей. Не то чтобы даже мужчину, но хотя бы внимания. А уж если повезет – то и Его. Так и представлялось ей – раздастся требовательный звонок, она откроет, а там Он. Стройный, белозубый, голубоглазый и весь из себя джентльмен.

И вот действительно как-то вечером раздался звонок в дверь. Долгий и требовательный.

Мария скоренько причепурилась, дверь открыла – мужчина! Стройный, белозубый, голубоглазый и улыбка такая, словно у него никогда тещи не было. В общем, перспективный мужчина. Правда, с сумками.

– Здравствуйте, – томно сказала Мария.

– Добрый вечер, – поддержал интеллигентную беседу мужчина, но дальше зачастил:

– Я вас поздравляю, вам крупно повезло. Сегодня у нашей фирмы юбилей и поэтому мы практически бесплатно готовы вам предложить уникальнейшие товары…

– Денег нет, – сразу поскучнев, прервала его Мария.

– Что, совсем? – удивился мужчина.

– Категорически! – отрезала Мария, но дверь закрывать не торопилась, потому как в чудо продолжала верить.

– А в шифоньере на третьей полке под бельем?.. – с хитрым видом спросил мужчина.

– Истратила, – честно призналась Мария.

– А на кухне под половицей? – не терял надежду гость.

– У меня линолеум, – проинформировала его Мария.

– А в бачке унитаза? – затронул интимную тему мужчина.

– Давно смыло, – с ненавязчивым кокетством ответила Мария.

– А в морозилке под усопшим минтаем? – опять заговорил о неинтересном гость.

– Вместе с минтаем и сперли! – грубо соврала Мария.

– А в лифчике? – наконец поинтересовался гость.

– Только грудь, – скромно потупилась Мария.

– А если проверить? – с довольно нахальной улыбкой спросил мужчина.

– Ну если вы такой недоверчивый, – засмущалась Мария и широко распахнула дверь…

Увы, мужчина оказался совсем не джентльмен. Во-первых, полез он сразу в холодильник. Затем – в шифоньер. После чего заглянул в бачок и быстро удалился, даже не обернувшись на прощанье. А Мария так и осталась стоять на пороге, оскорбленная в своих самых лучших чувствах.

Вот такие нынче пошли мужики!

Иванов и Петров дружили с детства, поэтому и коммерсантами решили стать одновременно.

Начали они, как водится, с бартера. Иванов отдал Петрову запасные семейные трусы тестя и почти новый сальник, а Петров за это одарил Иванова своей единственной книгой "Как закалялась сталь" в твердом переплете и собранной тещей коллекцией репродукций художников-передвижников из подшивки журнала "Огонек" за бог весть какой лохматый год.

Петров сальник поставил в давно текущий кран на кухне, чем сразу осчастливил и жену и тещу, а семейные трусы поменял у пообносившегося соседа Фердыщенко на конторские счеты, которые тот зачем-то упёр с работы.

Иванов "Как закалялась сталь" поставил в сервант, завещав внукам и правнукам, а репродукции, договорившись с дворником, развесил в подвале своего дома, устроив платный вернисаж.

Через неделю вернисаж пришлось закрыть, так как б о льшую часть репродукций посетители свистнули, а остальные, несмотря на вроде бы постоянный надзор тестя и тещи Иванова, обогатились всякими словами и дорисовками до такой степени, что узнать исходное изображение было уже невозможно. Денег от демонстрации экспозиции Иванов собрал немного, так как брать за вход приходилось все больше натурой, но зато крупами, спичками, солью и хозяйственным мылом семья была обеспечена на много лет вперед, а разрисованные репродукции удалось впарить за семьдесят три доллара какому-то заезжему американцу под видом народного порнографического творчества. Впоследствии Иванов своими глазами видел изданный в Америке роскошный альбом с этими репродукциями и понял, что сильно продешевил.