Юрий Токранов - Быльё + Ковидострофы

Как тявкнул мне надысь один песец,
конец апреля – света не конец.
Мол, что у Насреддина говорилось?
Не шах помрёт, а длинноухий вирус.
Да, там был выбор: типа «или-или», —
о чём, считай, давно почти забыли.
Тем паче впереди маячит май.
С ним – виды на грядущий урожай.
А если люди верят в чудо с грядки,
то с их державой будет всё в порядке.
Переживём. Хоть на картохе с хлебом.
Припомните: бояре ели репу.
И репу наедали, аж трещала.
Пусть рухнет мир – но мы начнём сначала.

То, что я жив, – это фейк или нет?
Тема насущна и дико подсудна.
Штрафом грозят за неверный ответ.
40 тыр выпишут – будет паскудно.
В смысле наличных – вообще чёрти что.
Если мне банк посетить в чёрной маске,
сделать стоймя воротник у пальто,
шляпу на череп надеть или каску?
Там же секьюрити руки хватать
столь подозрительному станут сразу.
И не докажешь потом, что, как тать,
ты облачился согласно Указу.
Хоть забожись тогда, мол, вот те крест!
Храм правосудия встретит без ласки.
И приплюсуют ко штрафу арест.
Кстати, а в тюрьмах положены маски?

– Граждане в намордниках, гав, такие модники.
Без ремней, с завязками, называют масками.
– А слуга Пирата носит респиратор.
Если не кусачий, то зачем чудачит?
– Ни к чему, конечно, если ты не бешеный.
Вот теперь узнает, как это – без лая.
– Мне моя старушка говорит, подружка
слышала в питомнике: гавкнет экономика.
– Не скули, скотина, вред – от карантина.
Но наш старый дворник всем найдёт намордник.

Мне заявил знакомый медик,
мол, миру угрожает педик.
Болезнь нестриженных волос.
Завшивленность. Педикулёз.
Без парикмахерских – засада.
А шустрым вошкам то и надо,
чтобы и взрослые, и дети
ходили в космах по планете.
Ведь из-за вируса огульно
позакрывали все цирюльни.
Подпольно лишь стригут порой,
но ни фига не Фигар о.
А потому педикулёза
весьма существенна угроза.
Одно спасёт здоровье нации —
призыв к всеобщей эпиляции.
Хотя не призовут – назло.
Зато как лысым повезло.

Если вы взвинтили цены
соответственно моменту
и хотите поживиться
на людской беде немножко,
помните, что всё зачтётся,
и на помощь не зовите,
когда будет безнадёжно
болен собственный ребёнок.
А такое с ним и с вами
обязательно случится.
Потому что, отражаясь,
зло летально рикошетит:
даже если увернётесь,
попадёт в того, кто рядом.
Незаслуженно, конечно,
но проклятье est проклятье.

Он пьяным в ночь вещал под трактором
о сходстве макроса и микруса.
Поехал тот. И нет редактора.
Скончался от коронавируса.

Отпоют. Потом отопьют
на поминках, не чокаясь, водки.
Для чего был нужен уют,
если смерть – неуют, и вот он?
Для чего любило, ждал о
это тело, что станет тленом?
Для чего добро или зло
посреди бесстрастной Вселенной?
И сама она для чего,
ведь исчезнет с тобой, однако, —
вместе с заворотом всего
и уханьской коронабякой?
И ни чао, ни бай, ни адью.
Тьма и свет растают друг в дружке.
…Отопьют. Затем отольют.
И пойдут, забывая тут же.

– Уличена в попытке прогуляться и
не соблюдала самоизоляцию.
– Поклёп и ложь! Я выходила для
сопровожденья мужа-кобеля!
Выгуливать домашнюю скотину
не запрещал указ о карантине.

Рассекретила весна
план капиталистов:
сегрегировать нас на
чистых и нечистых.
Не в заразе корень зла,
а в иммунитете.
Если есть антитела,
значит, плюс в анкете.
Значит, в жизни преуспел.
Значит, в центре круга.
Те же, кто без антител, —
низший сорт, обслуга.
Статус у таких паршив —
интернет-придворник.
Просто радуйся, что жив,
и молчи в намордник.
А вот чистым – красота:
все права – от пуза,
чип в крови, и паспорта
для Евросоюза.
Но намедни «Нью-Йорк-Таймс»
грустно признавала:
мол, царит в РФ вась-вась —
помирают мало.
Да, не сбылся вражий план,
хоть и жутко вырос;
не попался рус-Иван
на коронавирус.
От Невы до Колымы
здоровеем хором.
Так как с детства моем мы
руки только с хлором.