Влад Костромин - Каникулы в Простоквашино. Шпулечник-2

– И черт с вами! – мать развернулась и пошла прочь. – Но если насест не сделаете, падлы, то домой лучше не заявляйтесь! Потравлю! Раскособочу!

До двух часов ночи мы делали насест под тусклым светом лампочки.

– Что мне снег, что мне зной, что мне дождик проливной, – вполголоса напевал отец, – когда тревожит геморрой, ля-ля-ля-ля-ля, ля-ля-ля-ля, ля-ля-ля-ля, ля-ля-ля-ля. Отличная штука, – наконец зевнул. – Дядя, поболтайся на нем, проверим устойчивость несущей конструкции.

– Боюсь, – брат беспокойно переминался с ноги на ногу.

– Блудный, тогда пробуй ты.

Я ухватился за доски, поджал ноги… С грохотом приземлился на пол.

– Надо доски толще делать, – посмотрел на развалины отец. – Завтра так и сделаем, а теперь пора спать.

– А мамка? – спросил Федя.

– Что мамка? Сиську потерял?

– Она же сказала, что не пустит домой.

– Она спит давно, – отец устремился из сарая. – Если проснется, скажем, что сделали. Мозги у нее куриные, слепота тоже, ночью все равно проверять не пойдет.

– Пап, тебя правда зеленая змея укусила? – потянулся за отцом Федя.

– Знаешь, есть люди, которые страдают запором, но есть и другие, – отец остановился и оглянулся.

– Какие?

– Которые запором наслаждаются, хи-хи-хи. – Пошел одальше. – Блудный, табурет не забудь, а то сопрут.

На утро мать первым делом ломанулась в сарай. Прибежала обратно взбешенная.

– Вы что там настроили, бездари???

– А что случилось? – безмятежно спросил отец, намазывая на толстый кусок вареной колбасы смесь сметаны, горчицы и хрена.

– Что вы сделали??? – мать задохнулась от негодования. – Какая-то этажерка, а не насест.

– Насест сделали, – отец со вкусом вгрызся в бутерброд – согласно мировым стандартам. Ты, Галина, не видишь дальше своей тарелки, – стремительно очищая сковороду, степенно рассуждал.

– Чего это я не вижу? – начала лихорадочно метаться по прихожей. – Ась? – приложила ладонь к уху, будто прислушиваясь.

– Конструкция собрана, осталось утвердить ее на опоры.

– На какие такие опоры? Эта груда хлама по-твоему на что-то годна?

– По-моему, да, – отец вымокал сковороду недоеденным кусочком хлеба и протянул его Феде. – На, полуночник, ешь, заслужил.

Федька жадно проглотил пропитанный жиром кусок.

– Размеры продуманы, – продолжал отец, – все просчитано.

– Я тебе не скотница какая-то, чтобы в этом разбираться, хлевниках всяких! – вспыхнула мать. – Только ваша конструкция может рухнуть с опасностью для жизни.

– Исключено, – авторитетно заявил отец.

– Хорошо, – взяв себя в руки, плюхнулась на стул, – если все действительно так, то когда кур привезем?

– Кур? – отец встал из-за стола и рассеяно почесал лысину. – А вот сегодня и привезем, – понизив голос, скрылся за дверью.

Мать вопросительно посмотрела на нас.

– После завтрака идите свой насест утверждайте. К вечеру чтобы стоял, как камень, – встала со стула и пошла собираться на работу. – И посуду не забудьте помыть, – обернулась на пороге спальни. – А то привыкли за мамкиной спиной прятаться, спиногрызы.

Она ушла на работу, мы стали греть в большой кастрюле воду для мытья посуды.

– Как нам сделать этот подсест? – волновался Федька. – Она нас убьет!

– Бруски по бокам вместо досок заколотим, они лучше держаться будут.

Бруски помощнее привычно добыли на складе. Весь день колотили.

– Я так оглохну скоро, – пожаловался Федор.

– Если не сделаем, то оглохнуть не успеешь, – разгибая уставшую поясницу, успокоил я, – мать раньше придушит. Потерпи, сделаем и отдохнем тогда.

– У них же еще и мясо вкусное? – осторожно спросил брат.

– Ну… да, – сам я куриное мясо видел только в больничных бульонах, – вроде свинины, только светлее.

– Жирное?

– Ну… – все мои знания о курах исчерпывались электронной игрой «Ну, погоди», отнятой братом у нашей двоюродной сестры Маринки.

– Где он пропадает? – волновалась пришедшая с работы мать, хлеща чай из стакана. – У меня уже прямо мозги врозь от волнений.

– Чего ты волнуешься? – спросил Федя.

– Потому, что у меня интуиция…

– Здрасьте вам в шляпу! – в дверях показался отец с мешком за спиной.

– Приехал! – возликовал Федя. – Ура, дядя Федор приехал!

– За мной! – тоном зовущего на штурм крепостной стены заорал отец и пошел в сарай.

Мы, оживившись, бросились следом.

– Вот тебе и юбилей! – пришлепнул каблуками штиблетов отец и, опрокинув дерюжный мешок, выпустил под тусклый свет лампочки четырех понурых куриц. – Вот наши красавицы!