Вера Вьюга - Эффект матрёшки

Покачиваясь в метрошном вагоне, Артемида разглядывала свое отражение в стекле напротив. Незнакомая женщина глядела на неё из темноты. Но Ада была спокойна. Пусть время для неё бежит теперь быстрее, она не станет его обгонять. Её задача не отстать.

Глава пятая

Телефон не желал умолкать, настойчиво и резко требуя внимания. Ада, не открывая глаз, нащупала трубку. Сказать ничего не успела.

– Как настроение, детка? – голос мужа звучал бодро.

– Как всегда отменно-депрессивное.

– У меня для тебя новость. Понимаешь…

– Понимаю.

– Ну, это ты брось… Я решил…

– Сменить автомобиль, заодно и жену. Как? Угадала? – Ада зевнула и, повернувшись с бока на спину, уставилась в потолок.

– Нет…

– Значит только жену, – безразличным тоном перебила она мужа давно готовая к такому финалу. – Ложки-вилки делить будем?

– Нет, конечно.

– Тогда, что от меня нужно?

– Почтовый ящик опустошай вовремя, а то подумают, что никого нет и обнесут.

– Да меня по жизни обнесли, куда уж больше, – философски заметила Артемида, примеряя на нос обручальное кольцо, валявшееся без дела на прикроватной тумбочке.

– Ладно, хочу зайти забрать се…

– Сервиз фамильный? – Ада опять не дослушала. – Так я его уже упаковала в коробку из под бананов.

– Упаковала? Кого? Билет? – искренне удивился папусик.

– Какой билет – сервиз! – начала раздражаться Артемида.

– Я билет хочу забрать. Партийный. Сегодня. Ты не помнишь, где он лежит?

– Я даже помню, что за последние двадцать лет у тебя взносы не уплачены. Но если настаиваешь, положу билет к сервизу. Чаю попьёте с товарищами из фарфора буржуйского.

– Ты все шутишь, а дело серьезное. Я зайду.

– Заходи. Главное конспирация. Пароль-то помнишь?

На другом конце так же резко отключились.

«Как далеко нужно было уйти от обезьяны, чтобы понять, что мы не всё еще от неё переняли», – Артемида выхватила из рук мужа свой крошечный блокнот. Под невзрачной картонной обложкой, с некоторых пор, она собирала собственные, как она их называла, «мыследумы».

– Тебе разве не говорили, что читать чужие дневники некрасиво?

– Ой-ой-ой. Я случайно заглянул. И вообще у некоторых после прочтения ваших сентенций наступает коллапс мозжечка и катарсис копчика.

– Не у вас ли? – Ада вытащила из лаковой шкатулки, забитой разными бумагами, бордовую… книжицу, протянула мужу:

– Вот билет. Там еще удостоверение киномеханика имеется. Не нужно?

Папусик, молча, сунул билет в нагрудный карман куртки и бережно застегнул пуговку.

– Зачем он тебе?

– Пусть будет…

Передвигаясь по квартире с огромной сумкой, папусик кидал в нее извлеченные из шкафов свитеры, джинсы, рубахи. Видимо, для поддержания диалога, Ада ходила следом. С блина, смазанного клубничным джемом, капало на пол. Выдвинув очередной ящик, папусик искренне удивился обилию исподнего, лежавшего вперемешку с носками. Разметав в стороны майки-трусы, он вытащил два запаянных комплекта, придирчиво осмотрел целостность пломб на упаковке и кинул в сумку. Очевидно, носки и поношенное белье, уходящий муж, решил оставить покинутой жене на долгую память.

– Знаешь, о чем я подумала, – облизывая сладкие пальцы начала Артемида, определенно надеясь на диалог. – Никогда не дарите нижнего белья своим возлюбленным. Срок его годности может быть дольше, чем срок любви. И тогда вполне вероятно, что чьи-то чужие руки будут стаскивать ваш подарок с когда-то возлюбленного тела.

– Умничаешь много… – и жрёшь, – ответил ещё муж, на корточках утрамбовывая вещи. Он вдруг резко обернулся и, глядя на Аду с укором, тихо спросил:

– Признайся, ты ж никогда меня не любила? – взвизгнула молния, щелкнули замки. – Зачем тогда замуж пошла? – Папусик поднялся, вплотную подошел к еще жене. Желваки на скулах угрожающе напряглись. – Жизнь себе испортила. Назло ведь пошла – в голосе закипала ревность. – Дуры вы все бабы, даже умные – дуры! Жила бы сейчас в хрущебе со своим, как там его… Лелик? Петик? Трудилась бы бухгалтером. До старшего уже б дослужилась. Кредиты бы отбивали. В плазму футбол болели. Мужу бы борщ к ужину. Меня-то от твоего борща всю жизнь пучило. Любили бы друг дружку, как положено с субботы на воскресенье… На подарки мои купилась… На шапку из хонурика любовь сменяла… Ты с ним спала?! Ну, признайся, спала ведь? Крови твоей я так и не видел…

Ада опешила. Можно подумать, что это она уходила от мужа к любовнику, а не наоборот. «Крови моей захотел!» – на всякий случай Артемида отступила на шаг. Кто знает, что в голове у недолюбленного мужчины. Оказывается и у мужчин в голове не все так просто…