Иван Гобзев - Хозяин Москвы

Так я размышлял в баре за второй кружкой, когда вдруг до меня донеслось из телевизора:

– Согласно указу нашего Святейшего Президента всея Руси, Красна Солнышка…

Не дослушав, я толкнул приятеля:

– Ты слышал?!

– Что?!

– Ну вот это вот сейчас, про красно солнышко.

– Да, а что? Это уже с месяц как официальный титул нашего президента. По-моему, очень удачно. Ты вообще за новостями следишь?

***

Взял за правило каждый день смотреть новости три раза – за завтраком, в обед и за ужином.

Очень мне нравится ведущая новостей. Чем больше я смотрю на неё, тем больше хочу её. Я не могу понять, сколько ей лет, возможно двадцать пять, но может и сорок. Глаза очень взрослые, а кожа и фигура кажутся молодыми. Спорт и отличный макияж, понятно.

Но она светлая и наверняка чья-то. К ней так просто не подкатишь.

– Депутат от фракции «Гетеросексуальная Россия» Егор Дынин внёс законопроект, предусматривающий наказание в виде лишения свободы до трёх лет за гомосексуализм, – голос у неё строгий и звонкий.

Показывают зал заседаний, на трибуне этот самый депутат. Светловолосый, полный, румяный. Он горячо что-то говорит, и я улавливаю отдельные обрывки фраз:

– Геи, развращение нации, парша педерастии, нет пидорам в православной России…

Я вглядываюсь в его лицо, пытаясь понять, что им движет, зачем он всё это говорит, какое ему дело до этого. Но не могу – у него ясный взгляд, вполне нормальный вид, разве что слишком страстный. Он горит желанием изобличить и покарать.

***

– Батюшка, – говорю я, – благословите!

Батюшка благословляет и добродушно спрашивает:

– Ну как на этой неделе? Обет не нарушил?

– Не согрешил! – радостно улыбаюсь я.

– Ну, так чтобы совсем без греха не бывает, все мы грешники, и если не на деле, то в помыслах.

И он осенил меня крестным знамением.

– Батюшка, беспокоит меня кое-что…

– Что, сын мой?

– Я тут слушал недавно новости, так вот там один депутат внёс закон, предполагающий наказание за гомосексуализм…

– Ну и? Правильно сделал. Или ты не знаешь, что Церковь против гомосеков?

– Знаю, знаю… Но вот в чём дело… Ведь их на самом деле очень много… Повсюду. Чуть ли не каждый второй. И даже в правительстве… Этот закон приведёт только к тому, что геи будут сильнее скрывать свою ориентацию, но останутся геями. Не понимаю смысла… Да и какая разница кто как, извините, батюшка, трахается? Я уверен, что и среди верующих, да и в самой церкви полно…

– Это ты брось! – вдруг закричал протоирей, страшно покраснев. – Это ты брось на Церковь наговаривать! А то как бы не случилось с тобой какой беды!

Кулаки у него сжались так, что золотые перстни с каменьями впились в фаланги пальцев.

– Или ты один из них? – продолжал он кричать. – А? Признавайся? Любишь сзади подолбиться?

– Да что вы, что вы такое говорите… – я вжался в кресло.

Он где-то с минуту молча смотрел на меня. Наконец, разглядев, видимо, что я не гей, он смягчился.

– Смотри, чтоб не было больше этих глупостей! Что Господь Бог наставлял нам?

Плодитесь и размножайтесь. А про Хама, сына Ноя историю знаешь? Вот и считай!

***

– … Святейший Патриарх, Президент всея Руси, Красно Солнышко издал указ, приравнивающий фиолетовых к синим и красным с последующим поражением в правах… С этого момента фиолетовые лишаются всех прерогатив светлых, как-то: замещение руководящих должностей, работы в госучреждениях, посещение публичных мест культурного значения, как кто: государственных музеев, театров, зоопарков, картинных галерей et cetera…

Всё это было настолько поразительно, что я даже не удивился внезапному переходу на латинский.

Я выскочил из кабинета в офис. Среди моих непосредственных подчинённых синих и красных не было никогда, но вот фиолетовые были, причём очень и очень неплохие сотрудники.

Они уже всё знали. Я понял это по их бледным лицам. Как только я вошёл, их растерянные испуганные глаза устремились на меня, словно они искали поддержки, как будто я мог что-то сделать и защитить их. Увы, я не мог сделать ничего. Всё что я смог – это развести руками и покачать головой.

– Очень сожалею, – сказал я.

Одна сотрудница зарыдала, сидя за своим столом. Другой встал, и как зомби начал собирать вещи, хотя это не обязательно было делать прямо сейчас.

– Иван Сергеевич, что же теперь делать? – вдруг спросил он.

Он был мой лучший программист.

– Честно скажу, не знаю, – краснея, ответил я. – Но тебе нечего переживать. Ты отличный спец по бэкэнду и легко найдёшь работу в коммерческой фирме. В конце концов ты можешь уехать заграницу, уверен, будешь нарасхват, да и платить будут в два раза больше.