Мария Чугунова - Мёртвый лес

Новые родители.

– Ну, привет Артур! – Сказал Эдгар, когда зашёл к нему в комнату.

При чём дверь он открыл аккуратно, словно уже знал о возможных занозах. Артур явно хотел привлечь к себе внимание, ненормальным для крикливых детишек своим поведением. Дерево было старым, Артуру показалось что оно только вчера выглядело ещё ничего, а сейчас это мёртвый кусок древесины. Он никому не говорил, что считает постаревшее дерево куском древесины, все это бы восприняли как невежливость, возможно более невежливым фактором для Артура – было безразличие к этому самому куску древесины. Когда ветер протискался меж трещин старого дерева, становился слышен скрип. Скрип напоминал скрип двери в больнице – когда пациент лежит на койке, никому ненужный, а врач, не собираясь его лечить, закрывает дверь, закрывая жизнь. Только вот несколько раз этот пациент бы точно не умер, а эти скрипы были слышны с определённой очерёдностью, лишь иногда количество скрипов замедлялось. И когда ветер бушевал, щекоча безлистные ветки дерева, то количество скрипов в минуту начало разрастаться. Возможно это послание сигнала, на военном шифре, жаль разобрать Артур его не мог. И в надежде понять это дерево, как малыш начинает понимать этот мир, Артур всё смотрел на него. Неумолимое тиканье затихало перед этим глухим скрипом. Дереву явно хотелось заглушить мысль в потоке сознания юного мальчика – что он вырастет и будет таким, как оно – дерево скрипящее, шевелящее своими ветками. И пусть дерево отличалось от своих товарищей с зелеными листьями – внимание на это дерево всё равно никто не обращал. Все лишь проходили мимо, считали деревянного обычным старым деревом. И они даже не подозревали, что слышали скрип мёртвого дерева во время громкого и такого бессмысленного тиканья часов. Артур ведь тоже отличался от своих дружков, такой же тихий, апатичный, и нету разницы есть он или нет. А тот факт, что он смотрит на такое же одинокое дерево что и он сам – навивали на Артура мысли. И эти мысли вместе со скрипом полностью глушили тиканье даже самых громких во всём бесконечном пространстве часов. А зачем вообще часы людям? Самая полезная функция у них – это посмотреть сколько времени сбежало прочь, пока они шли меж молодых и красивых деревьев. Артуру уже не надо было смотреть на часы, ведь было понятно, что с каждым скрипом времени становится всё меньше. Так он смотрел несколько часов на дерево, пропустив ненужный завтрак. Дерево поскрипывало ему своими нотками безысходности. И каждую ночь дерево тянулось ветками к его окну. Именно, окно принадлежало Артуру, он единственный человек, что пользовался окном. Даже верная подружка Джесси не вызывала никаких чувств. Она с ним перестала говорить, лишь мешала его одиночеству. Эдгар подошёл поближе, наивно пытаясь поддержать и всё-таки он знал, что это бесполезно в данной ситуации, просто надо было оправдать его предсказуемость. Эдгар сказал, пытаясь даже как-то обнять Артура:

– Не грусти, малыш, мы всё сделаем что бы у тебя было хорошее настроение. Он не пояснил что хорошее настроение бессмыслица та ещё, просто гораздо бессмысленнее печали. Но тем не менее он это сказал не совсем так как ожидал Артур. Во-первых у Артура возникло чувство дежавю, и он даже частично помнил, что после этой фразы как-то забеспокоится и начнёт внимательней разглядывать дерево. Во-вторых Эдгар это говорил, будучи уверенным что не сработает, и из-за этого его слова усилили эффект полного непонимания, и Артуру пришлось поверить в это что бы не ломать извилины разума. С того момента как упал последний лист, окно сделалось чище, а тиканье тише. Эдгар вкушал тиканье часов и наслаждался молчанием Артура. Ответ видимо ему не нужен, он продолжил говорить такой уверенной непонятностью:

– Мёртвые деревья мне всегда казались чем-то на порядок лучше живых… До сих пор не пойму, чем…

Артур хотел было что-то ответить, впервые за столько времени нашёлся тот, кто его понял. Ну, зачем только говорить с ним, ведь Эдгар скажет только то что Артур и так знает. О потом Эдгар сообщил:

– Может выпьем чаю?

Сухость в горле, вот что мешало говорить Артуру, и он ответил:

– Давай…

Они спустились, в углу сидела одинокая Джесси, похоже решила скопировать характер Артура. Эдгар налил чай в синею кружечку и дал печенье Артуру. Когда Артур начал жадно отламывать куски печенья – Эдгар промолвил:

– Ты хочешь родителей?

Артур перестал жевать, запил чаем. Артур вспомнил тот рисунок Джесси, где была изображена семья. Сам родителей он хотел и не хотел одновременно. В одиночестве никому не показалось бы странным что Артур смотрит на страшные деревья. А в кругу родителей сразу начнутся бесящие допросы, но даже они являются каким-то вниманием. Всё же это внимание будет на порядок лучше, или допросов вообще не будет, а будут нормальные разговоры со смыслом. А родителей Артур хотел потому что надо было понять какого это – любить и быть любимым. Можно было попробовать из-за того факта что смотреть на дерево уже наскучило Артуру за несколько лет. Артур ещё несколько минут прибыл в молчаливом состоянии, привычном для него. Затем запил чаю, увлажнив горло, и сказал: