Максим Бухтеев - Телевизионные сказки

Пока продюсер в углу жадно пил воду из бутылки, Семёнов успел выкинуть из сюжета пять планов и половину интервью. Продюсер в горячке всё равно этого не заметит, а хронометраж нужно было спасать.

Продюсер догадывался о самоуправстве Семёнова, но ничего не сказал. Он с ужасом вспомнил, что сам забыл вставить два фрагмента из интервью Очень Важного Человека и не знал как теперь сказать про это Семёнову.

– Может быть ты пива хочешь, – вкрадчиво подступил он к щекотливому вопросу.

Семёнов насторожился, но от предложения пива размяк и был готов к компромиссам.

И тут опять всё опять испортила Корреспондентка:

– Надеюсь вы не забыли вставить Очень Важного Дядечку? Он хотел быть три раза в сюжете!

Семёнов злобно покосился на Продюсера. Тот развёл руками и неопределённо кивнул на Корреспондентку. Она сноровисто юркнула в дверной проём, оставив после себя мёртвую тишину. Было слышно, как с потолка падает внезапно сдохшая от неразделённой любви муха.

Продюсер, не глядя в глаза Семёнову, положил на край стола кассету:

– Обойдётся он «три раза». Скажу ему, что по драматургии не проходит. Дескать, катарсис у нас в конце запланирован, вот он и будет финалом.

Семёнов промолчал, но снова сноровисто застучал клавишами. Потом довольно посмотрел на Продюсера:

– Всё!

– Что, вставил уже?

– Не. Машине кирдык! Зелёный канал отвалился, – Семёнов наслаждался местью.

Продюсер побледнел. Ниже пояса у него что-то печально звякнуло и завибрировало. В том, что он сел на свой мобильный как раз в тот момент, когда на него звонил Очень Важный Человек, было что-то символичное.

Проикав и отмямлив в трубку что-то, как ему казалось, бодрое и оптимистичное, Продюсер посмотрел на Семёнова. В этом взгляде был и гнев, и ужас вперемешку с неземным страданием, и мольба о милосердии.

На лице Семёнова блуждала идиотская улыбка и взгляд его выражал формулу мировой гармонии.

– И что теперь? – вопросил Продюсер.

– А чё я-то? – ушёл от ответственности Семёнов, – Звони Техническому Директору.

– Как ему звонить? Куда!?

Технический Директор был очень опытным и авторитетным человеком. Поэтому найти его в течении рабочего дня не представлялось возможным. Продюсер знал об этом.

Ларёк с колбасой, таял как мираж в пустыне. Такой заказ, как этот, мог свалиться ещё не скоро. Нужно сдать сюжет сегодня или никогда. Событие, к которому он был приурочен, должно было состояться завтра утром. Продюсеру стало плохо и он вспомнил маму… Сначала свою, потом маму Семёнова и технического Директора.

– Ладно, не очкуй, – Семёнов покровительственно похлопал Продюсера по плечу, а потом ногой ударил по системному блоку. Картинка на мониторе мигнула и стала нормальной.

– Тебе сегодня везёт, – продолжил он, пригубив минеральной воды, – Шансов было пятьдесят на пятьдесят.

– А если бы не повезло?

– Всё сгорело бы. Когда плату засовывали, она в разъём не влезала – пришлось гнуть. Она теперь коротит иногда. Уже третью меняем. Каждый раз машина неделю простаивала.

Семёнов был собой очень доволен. Гордый своим героическим поведением, он развил целую теорию о несовершенстве мира и своём, Семёнова, важном месте в этом мире.

Продюсер молчал и нервно курил. Чтобы хоть как-то развеяться, он стряхнул пепел в кружку Семёнова. Тот, заметив диверсию, пить из кружки не стал, а лишь добавил пару витиеватых пассажей в своём обличительном монологе.

Каким-то образом в монтажной снова материализовалась Корреспондентка:

– Звонил Очень Важный Дядечка и просил обязательно вставить фрагмент, где он рассуждает о особом пути России и ещё это…, – она покопалась в недрах блокнота и продолжила, – О роли духовности в бизнесе!

Продюсер ничего не сказал. Он был в этот момент воплощением выдержки и спокойствия. Пытаясь испепелить Корреспондентку взглядом, он сжёг дотла лишь свою сигарету. Когда пепельный столбик с этой сигареты рухнул ему на брюки он, наконец, нашёлся что сказать:

– Дорогая Алёна, милое моё, воздушное создание. Дело в том, что этот пень мне уже раз десять сегодня звонил. А если ещё и ты мне будешь о нём напоминать, я кому-нибудь, что-нибудь точно вставлю и не один раз. И духовно, и особым путём!

Корреспондентка обиженно замолчала и демонстративно начала краситься, забившись в самый дальний угол.

Семёнов, поняв, что перерыв окончен, продолжил творить. Поле для творчества было шире, чем надо, примерно, в два раза. Из двадцати минут сюжета надо было выкинуть восемь. Но всё это было очень важно и нужно.