А. Х. Таммсааре - Новый Ванапаган из Чёртовой Дыры

«Старик, снимай-ка шейный платок 10 10 До 30-х гг. ХХ века в Эстонии многие мужчины старшего поколения и в праздники не носили галстуков, а повязывали шейные платки, обычно белые. , он просто создан, чтобы обвязать корзинку с котёнком – такой тёмный да затасканный».

Но пока Юрка соображал, что делать с шейным платком, снимать или оставить, Лизете пошла на мужа врукопашную и, прежде чем Юрка по-настоящему сообразил, что с ним произошло, платок был уже на корзинке.

«Да ты ж мой миленький заморыш, светик ты мой, вот уж тебе у нас заживётся!» – приговаривала Лизете, завязывая платок. «Птички у тебя поют под самой дверью, только успевай ловить, мышки носятся по полу, только лапку протяни, крысищи огромные шныряют между домом и амбаром, так что…»

Прежде, чем Лизете успела договорить, на неё налетела свекровь и вырвала из рук корзинку, крича:

«Что?! У вас крысы, а вы хотите, чтобы я позволила унести туда своего котёнка! Да ни в жизнь! Они, окаянные, сразу котёнка утащат, если кошка без присмотра оставит. Леэни, забирай котёнка, неси в гнездо обратно».

Так оно и случилось: невестка взяла корзинку с котёнком и ушла.

«Бог ты мой, да кто же я сама после этого буду, если позволю крысам на котика напасть!» – восклицала Лизете.

Но это не помогло, котёнок уплыл из рук. Ничего не поделаешь, так что новосёлы из Чёртовой Дыры должны были убираться восвояси вдвоём – ни поросёночка, ни кота.

«Полоумные», – бранилась Лизете, выходя воротами со двора. «Раз мыши и крысы есть, то кота не дают. Была бы корова, тогда бы дали. Пусть кот под коровой сидит да лакает».

«Не трезвонь», – изрёк старик. «Сама распелась, что по избе мыши с крысами носятся, а то другие этого не знают».

«А что мне нужно было сказать, что медведи по дому бегают?» – спросила старуха.

«Вроде бы так», – ответил Юрка, – «медведь кота не заломает, невелика добыча, а вот тебе лапой по башке даст».

На последней фразе Лизете вытаращилась на старика и спросила: «Куда это ты, растяпа, свой шейный платок подевал?»

«Сама же кота в него завязала», – ответил Юрка.

«Нет, ну что за люди!» – запричитала Лизете. «Кота не дали, а вот платок наш им сгодится. И чего же ты ждёшь, за платком своим не идёшь?» – взывала она к старику.

«Не пойду», – ответил тот.

«Ты что, хочешь без платка своего остаться?»

«Вроде бы так», – спокойно ответил Юрка.

«Тогда я сама пойду, платок принесу», – решила Лизете.

«Если вернут», – усомнился Юрка.

«А не вернут, так отниму».

Сказала и повернула назад. Но дело оказалось проще и незатейливее, чем думалось вначале: едва Лизете приоткрыла ворота, как невестка вприпрыжку обогнула свекровь, стоящую посреди двора, и звонким голоском радостно закричала:

«Деревня вы деревня! Платок-то свой и позабыли!»

Сломя голову она влетела в ворота навстречу Лизете, сунула ей в руку платок и прошептала:

«На, возьми с котёночком вместе, свекровка здесь не увидит. Немножко он платок подмочит – невелика беда».

Лизете не смогла вымолвить ни слова, и лишь поспешно удалилась со своей драгоценной ношей. Невестка, закрывая ворота, со смехом прокричала ей вслед:

«Когда своих крыс изведёшь и со двора прогонишь, тогда и за котом приходи!»

Свекровь, которой очень понравились слова невестки, в свою очередь добавила:

«И молоко пусть своё будет, если хотите кота вырастить».

«Славные люди», – приветливо хихикнула невестка свекрови.

«Как же, славные», – отозвалась свекровь. «Бестолковые».

«Известно, бестолковые», – засмеялась невестка. Да так, что смех её донёсся до новосёлов из Чёртовой Дыры. И свекровь смеялась вместе с невесткой.

«Раскудахтались», – неодобрительно буркнул Юрка.

«И не без причины», – сказала Лизете.

«Вроде бы так», – рассудил Юрка.

«Ты ведь не знаешь причины. Смотри, здесь эта причина», – пояснила Лизете и, когда хутор пропал из виду, вытащила из-под передника 11 11 Замужние эстонские женщины носили передник – его торжественно надевали невесте во время свадьбы. После этого появиться без него было неприлично. завёрнутого в платок котёнка. «Над этим смеются».

При всей своей важности Юрка позволил себе лишь хмыкнуть нечто неопределённое и надолго замолчал. Но когда старуха объяснила ему, в чём дело, рассмеялся и он, и смех этот разнёсся много дальше, чем смех невестки и свекрови.

«Нам бы такую невестку», – рассуждал он некоторое время спустя, когда они уже топали к дому.

«Ага, такую», – сказала старуха. «Твоё добро у тебя же на глазах раздаст, обчистит как липку догола».