Sanguin Alex - Не великий - Убийца великанов

Я медленно продвигался обратно, осматривая местную природу, и вскоре добрался до деревни. А вот встречать меня вышла огромная толпа, походу, вся деревня тут собралась. Я маленько охренел от такого, то полчаса назад грозились убить и насмехались, а сейчас чуть ли не ссутся от радости и восторга. Когда проходил мимо этого столпотворения, кажется, чуть ли не каждый считал своим долгом и святой обязанностью потрогать меня, хлопнуть по плечу, легонько потрепать по голове, пару раз кто-то даже ущипнул за задницу. Так же слышалось много разных поздравлений, восхвалений, прочих радостных и порой нечленораздельных воплей, слышалось что-то вроде:

– Какой же он красавчик!

– Величайший убийца великанов!

– Я хочу от тебя детей! – Последнее что, выкрикнул какой-то мужик?! Почему голос был такой грубый и низкий?!

В какой-то момент толпа передо мной внезапно пропала и я оказался полностью окружен всеми существами, проживающими в деревне, а в центре этого круга стоял староста, который подошел ко мне со словами:

– О, Великий убийца великанов! Мы уже слышали о вашей прекрасной победе! Теперь наше поселение может спать спокойно, ибо тварь, терроризирующая жителей, наконец-то, издохла! Пожалуйста, примите это в знак нашей искренней признательности, – сказал староста и протянул мне какую-то вещицу. Стоило мне только ее взять, как снова появилось сообщение.

Задание выполнено!

Награда: Пояс ветра.

Описание: Любые предметы, которые вы повесите на этот пояс, станут легче пушинки.

Класс предмета: Редкий.

И после этого на моей талии сам собой закрепился кожаный пояс с золотыми пуговицами. «Вот те на, неужели первая вундервафля в этом мире?» – удивился я.

– Этот пояс – подарок от нашей деревни! – продолжал староста, похлопывая меня по плечу. – Но это еще не все! Столь величайшее событие стоит отметить всеобщим пиром! Пиром в честь убийцы великанов! Дорбальд! Гумбольт! – обратился он к своим вертухаям. – Открыть мои закрома! Несите на пир мои лучшие бочки с вином! – Вертухаи лишь коротко кивнули и лихо свинтили куда-то вдаль, а толпа радостно взревела. Ну еще бы, кто не любит халяву.

Толпа начала быстренько перетекать куда-то в сторону городской площади, я уже собирался последовать за всеми, но не успел сделать и пары шагов, как кто-то сзади схватил меня за плечо, тем самым остановив. Не сказать, чтобы сильно схватил, но ощутимо. Внутренне я весь напрягся, ожидая увидеть кого угодно, от одного из вертухаев старосты до тех самых пресловутых барсуков, но, обернувшись, увидел того, кого явно не ожидал.

– Баба Рума? Вы что-то хотели? – удивленно спросил я.

– Это правда? – едва слышно спросила она, при этом опустив глаза в землю, руки ее заметно дрожали.

– Что правда? – искренне не понял я.

– Ты убил его?! Ты правда уничтожил эту тварь?! Пожалуйста, ответь мне! Я должна знать! – громко прокричала она со слезами на глазах, в которых все еще читалось то отчаяние, которое я увидел, когда она впервые сказала о великанах. Но теперь в этих наполненных слезами глазах читалось что-то еще, что-то… что я мог бы назвать надеждой? Скорее всего, именно так.

«А ведь точно, у нее же вроде были какие-то свои счеты с этими тварями. Вроде они сожрали ее внука», – думал я, а она все продолжала впиваться в меня ногтями и взглядом.

– Да, баба Рума, эта тварь теперь кормит падальщиков на дне оврага. Я лично видел, как его уродливая башка раскололась о камни будто переспелый арбуз, а тело было переломано как выброшенная кукла маленького капризного ребенка. – Я пытался отвечать спокойно и сурово, словно судья зачитывает приговор ужасному преступнику.

– Аххх… – испустила она вздох облегчения, упав на колени, после чего уже расплакалась в полный голос. – Спасибо… хнык-хнык… спасибо тебе, добрый господин… хнык-хнык. – Прохожие уже начали оборачиваться и как-то странно на меня поглядывать. Вот зараза! Не дай бог, еще подумают, что это я старушку обидел.

– Ну же, баба Рума, не плачьте, пожалуйста, – приобнял я ее, но та вцепилась мне в жилетку и разрыдалась еще сильней.

Никогда еще в обычном плаче я не слышал таких эмоций. Были там и радость, и облегчение, и глубокая скорбь, и это только то, что я смог разобрать, но в этом крике души таилось гораздо больше. Больше, чем моя черствая душонка могла понять. Своим плачем и слезами Баба Рума как будто отпускала все то плохое и печальное, что скопилось в ней до этого, и как будто бы… прощалась с чем-то… или кем-то. В какой-то момент я лишь крепче обнял бабушку, у меня самого начали наворачиваться слезы. Не знаю, почему, просто так случилось, но я искренне хотел поддержать этого человека, всеми силами своего нынешнего невеликого тельца. Прошло какое-то время, люди уже ушли, баба Рума, немного успокоившись и утерев остатки слез, произнесла: