ВАЛЕНТИН КРАСНОГОРОВ - Комедии для 10 и более актеров. Ч. 2. СОБРАНИЕ КОМЕДИЙ В 7 КНИГАХ. Кн. 7

РОМАН. Да, верно. Так какого черта вы посылаете мне милых, доверчивых, стеснительных женщин? Я же просил – девушек с улицы. С улицы, вы понимаете? И вообще, чего вдруг вы втемяшили себе в голову, что я собираюсь ставить пьесу про публичный дом? Кто вам это сказал?

ИРИНА. Вы.

РОМАН. Я? Мало ли что я говорил? Минутная фантазия, мимолетное допущение, один из сотен возможных вариантов. Я занят, я перегружен. Немедленно отошлите всех домой. (Увидев вошедшую Женщину.) А это еще кто?

ИРИНА. Одна из них. (Женщине, резко.) Что вы тут делаете? Я же сказала вам – не входить!

ЖЕНЩИНА. Но я жду уже два часа.

РОМАН. Черт с ней, я ее приму.

ИРИНА. Роман Анатольевич, посмотрите на себя. Ведь вы, наверное, больны.

РОМАН. Я не болен, я просто устал. Я старая рабочая лошадь, у которой нет больше сил. Копыта стерлись. Все думают, что моя профессия – это давать интервью и красоваться на экране. Но вы-то знаете, что все мое время и силы уходят на войну. С актерами, художниками, костюмерами, администраторами, с директором, вахтером и пожарником, с рабочими сцены и уборщицами, со всем этим ленивым, сумбурным, шумным, пьяным и очень нервным сбродом, с тем, что все вместе называется театром. И в этом бедламе я должен еще придумывать и ставить спектакли… А кончается тем, что люди, которых я создал и в которых вложил всю душу, меня бросают. Остается выть на луну.

ИРИНА. Поезжайте домой, Роман Анатольевич. Я вызову сейчас машину. (Женщине.) А вы что тут стоите? Выйдите!

ЖЕНЩИНА. Я вас очень прошу…

ИРИНА. (Женщине, резко) Идите домой!

РОМАН. Ладно, пусть остается.

ИРИНА. Роман Анатольевич…

РОМАН. Я же сказал – пусть остается. Но чтобы она была последняя. И включи здесь транслятор. Я хочу слышать, что делается на сцене.

ИРИНА, заметно расстроенная, выходит. Включается динамик, через него со сцены доносятся голоса артистов, временами смех публики, аплодисменты. РОМАН слушает некоторое время, потом убавляет звук и допивает коньяк. На вошедшую женщину он почти не обращает внимания, мысли его заняты совсем другим. Пауза.

ЖЕНЩИНА. Ну что, раздеваться?

РОМАН. Как хочешь.

ЖЕНЩИНА. А я, как скажете.

РОМАН. Ты профессионалка?

ЖЕНЩИНА. А что?

РОМАН. Имей в виду, что я не беру профессионалок.

ЖЕНЩИНА. Нет, я занимаюсь этим только для удовольствия.

РОМАН. Очень хорошо… Постой, чем «этим»?

ЖЕНЩИНА. (Застеснявшись.) Ну, «этим»…Я денег за это не беру.

РОМАН. Черт побери, я спросил только, ты профессиональная актриса или нет?

ЖЕНЩИНА. А я думала, что под профессионалкой вы имеете в виду… ну… это…

РОМАН. Разница, может быть, и не такая большая, но я все же имел в виду именно профессию актрисы. (Включает транслятор.)

ЖЕНЩИНА. Так что мне делать?

РОМАН. Бог с тобой, раздевайся.

ГОЛОС АННЫ. (Со сцены.) «Нет, Цезарь. Пока мы прислушиваемся к шумихе вздорных криков, манящих нас к заблуждениям, жизнь проходит мимо, а она коротка даже в том случае, если мы день и ночь заботимся о своем духовном развитии».

РОМАН. (Про себя.) Жизнь проходит мимо… (Женщине.) А ты задумывалась о том, что жизнь проходит мимо? Наверное, как всякая женщина, ты встала утром и долго занималась собой: смывала и наносила кремы, красила губы, веки, брови и ресницы, пудрилась, причесывалась, и так далее. Но если бы женщина занималась своей душой столько же, сколько своим лицом, представляешь, насколько совершеннее стал бы наш мир?

ЖЕНЩИНА. Но он бы стал скучнее. И зачем мне заниматься душой? От этого я не стану счастливее.

РОМАН. Хороший ответ. Женщина инстинктивно чувствует, что ей важнее.

ЖЕНЩИНА. Я не пойму – чего вы от меня хотите?

РОМАН. Извини, я немного не в себе и не держу тему. На чем мы остановились?

ЖЕНЩИНА. Мы еще не начали. А вообще-то, чтобы я разделась.

РОМАН. Что же ты не раздеваешься? Ты знаешь, кто я?

ЖЕНЩИНА. Да. Знаменитый режиссер.

РОМАН. Может быть, и знаменитый, но износившийся. Я через все прошел и во всем разочаровался. Я перепробовал в театре все мыслимые приемы и трюки. Мигалки, зонтики, качели, велосипеды, тазы с водой, лестницы вместо мебели, Шекспир в гимнастерках и живые козлы на сцене – все это у меня уже было. Мои актеры шептали текст, повернувшись к зрителю спиной. Никто ничего не слышал, зато это было ново. Обнаженные женщины тоже были. Все уже было. Пора закрывать лавочку. Это искусство исчерпало себя. Или я исчерпал себя.

ЖЕНЩИНА. Я ничего не понимаю. С кем вы говорите?