Александр Скляр - Закон всего

«И все же, о действиях полиции при насилии в семье не лишним будет поинтересоваться, а то и написать кой-куда, кой о чём… Пусть дрожат, гниды. Денег не допросишься ни на мороженное, ни в кино с девчонкой сходить. А тут, как назло, еще и пива захотелось с раками…»

И вот сегодня снова назревает… За какую-то двойку в дневнике, на которую на уроке химии случайно кислота капнула и разъела. Ниже учительша приписала три ядовитых строчки про свое недовольство. Их от её же яда тоже развезло. А виноват, как всегда, невинный…

В доме праздник и такая досада…

* * *

В небольшом лесочке среди кустов, травы и всякой лесной трухи из земли торчали рожки: один со сломанным кончиком, на котором сидела бабочка королек. На втором, не сломанном, была нанизана бумажка с надписью чернилами от руки: «Не садиться, – не стуло!» Последняя буква «о» была зачеркнута, и сверху снова добавлена.

Рожки приподнялись, и из земли показалась мордочка с узеньким пятачком, волосатые ушки и шныряющие по сторонам глазки: «Чего бы такого начудить?» – и зашмыгали, очищаясь от песчинок. Трава ласкалась лезвиями стеблей. «Так, чего бы такого?..» – подумал черт Валяй. – Чем бы люциферу угодить, себя позабавить – народ позлить?»

И подсунула-таки нечисть пенек на лесной дороге, да еще сбоку гриб примостился для пикантности инцидента, экзотика пень-колодная… И леса того, с гулькин нос, а вот, поди ж… Машина в него браво въехала, подпрыгивая на колдобинах – красота дурманящая. Водитель нажал на газ, чтоб дух разгайдался, как на качелях, да с задором разухабисто промчаться. Легковушка наскочила на огрызок бывшего дерева, скакнула, что ретивый конь, и, запрыгав лягушкой с подскоком, завалилась на кусты, подмяв их под себя. Водитель и выругаться не успел, как расположился покойно в обнимку с баранкой, открыв рот и высунув язык. В перевернутом салоне поднятая пыль весело кружилась в солнечных лучах. Благолепие, кабы не бляха-муха.

Находившиеся на задних седеньях мать с дочкой прижались губами и носиками к наклонившемуся к земле стеклу двери. Муж, он же отец, он же Вадим, Вадя, Адя и еще чёрт знает кто, если попадался жене под горячую руку… застрял у рулевого колеса, грубо с ним объясняясь. Баранка в ответ виновато молчала. Два колеса автомобиля, оторвавшись от земли, тянулись к солнцу, беззаботно крутясь и наслаждаясь предоставленной свободой.

Семья спешила на свадьбу к родственнику, степень родства которого путалась в затершихся памятью родословных терминах. Не это было важным тогда… – сформировавшийся продукт в консервной коробке не должен был протухнуть, требовалось извлечение наружу. Пассажирам это было понятно, как никому другому.

– Похоже, – выдавил из себя муж, – на свадьбу мы опоздаем.

– Главное чтоб платье не помялось, – ответила дочь Татьяна, помышляя о любовных утехах, забавах и туалете. Ее мама, Тамара Григорьевна, прижавшись лицом к стеклу двери, тяжело дышала, накапливая энергию возмездия виновным в происшествии, хоть бы сам дьявол в том был повинен. Она помнила о внешнем виде в любом состоянии души и тела, и буром за себя постоять умела, любила, могла – персоне, нарвавшейся на ссору – не позавидуешь. Но вот нужда пришла, и как тут быть в консервной банке? Ее мозг находился в поисках консервного ножа для вскрытия закупоренного металла, а заодно и мягких тканей того, кто не успел бы увернуться. В голове пульсировало и рвалось наружу желание укусить подвернувшегося под руку. Обида, что не в кого было вцепиться, огорчала. Тамара Григорьевна учащенно глотала слюну, злость закипала. Остальные молча выжидали.

Невдалеке… Волосатая мордочка с влажным пяточком довольно похрюкивала, распыляя палую листву. Ловкими движениями корпуса чёрт Валяй разгреб землю над собой, и стараясь оставаться незамеченным, выбрался из-под земли. Нарушенные закономерности человеческой жизни доставляли ему наслаждение. Два колеса перевернутой машины продолжали вращаться, не зная усталости.

«Надо будет их подкручивать, чтобы вертелись правде вопреки, ученым в недоумение, – пусть себе мозги сушат и других ерундой морочат , – подумал Валяй, – к моим заслугам малая добавка», – и высокопарно погладил сломанный рог.

Бес Валяй был доволен. Накануне он закрутил безымянный палец руки за мизинец, а указательным почесал сломанный рог, и все свершилось согласно задуманному. Машина перевернулась, и пассажиры оказались заключенными внутри. Было желание адского огня добавить к происшествию, но что-то отвлекло, и необходимый окончательный процесс консервации не состоялся. «Не употребляю я консервы, – позже оправдывал свою оплошность Валяй, – да и звезды расположились не пойми как…»