А. Шевченко - Анекдоты Российской империи. Русско-японская война

– Представь, мой знакомый вызывает меня к мировому за то, что я назвал его японцем!

– А за что ты его так тяжко оскорбил?

– Он у каждого встречного и поперечного взаймы просит.

Ночью 1 (14) апреля 1904 г. в одном из номеров «Северной гостиницы» Санкт-Петербурга прогремел сильный взрыв. Как выяснилось позже, взрыв произошёл при подготовке покушения на министра внутренних дел В. К. Плеве, в результате чего погиб один из членов боевой организации эсеров А. Д. Покотилов.

– Почему произошёл взрыв в «Северной гостинице»?

– Не одним же порт-артурцам подрываться на собственных минах!

За два месяца до этого, 29 января (11 февраля) 1904 г., у порта Дальний на своём же минном заграждении погиб минный транспорт «Енисей». В тот же день на минах, поставленных «Енисеем», подорвался крейсер «Боярин», посланный ему на помощь.

– Отчего это у японцев глаза раскосило в обе стороны?

– От любознательности, потому что японцы одним глазом смотрят на Корею, а другим – на Порт-Артур.

Замысел японского командования предполагал внезапную (без объявления войны) атаку с моря русской эскадры в Порт-Артуре, с целью нанесения ей максимального урона, и последующую высадку основных сил японской армии на Корейском полуострове и на Ляодунском полуострове к северу от Порт-Артура. Одна группировка японских войск должна была захватить Порт-Артур, в то время как другая – сдерживать русские войска в Маньчжурии и наступать в общем направлении на Харбин.

– Вы на дачу поедете в этом году?

– Нет, не поедем.

– Почему?

– Да все военные, что стояли вокруг нашего дачного уголка, на войну ушли, так для чего же нам ехать?!

– Будьте добры, господа хорошие, прочтите старому солдату, что нового о войне пишут. Только погромче читайте – я малость на ухо туговат.

Господин в цилиндре ( громко ):

– Русские взорвали японский крейсер…

– А?.. Что?.. Громче!..

Господин в цилиндре ( орёт во всё горло ):

– Русские взорвали…

– Как?.. Что?.. Не слышу! Громче!

Господин в цилиндре:

– Я, простите, не 12-ти дюймовое орудие!

– Катя, что это ты такая кислая?

– Вообрази, чёрный цвет мне не лицу.

– Так что же?

– Как что? Да как же я стану носить траур, если моего мужа убьют на войне?!

– Ах, Анна Петровна, разве вы не видите, как я вас люблю?! Сколько я ни трачу зарядов моего сердца – вы неприступны, как Порт-Артур.

– А вы попробуйте мину подвести под меня – быть может, тогда я и сдамся вам.

– Какую же мину?

– Попросите моей руки.

Лошадей в Японии было мало, поэтому уже после начала войны японцам пришлось срочно докупать лошадей в Канаде и Австралии, чтобы обеспечить самые насущные потребности действующих на материке войск.

ВЕНА. Японские агенты усердно скупают в Вене, для надобностей японской кавалерии, лошадей, отслуживших свой срок в венских бюро похоронных процессий и компаниях городских омнибусов.

– Уж поскорей бы эти проклятые японцы весь мир завоевали!

– Что у тебя за странные идеи, мама?!

– Не идеи у меня странные, а ты странная, если до сих пор замуж не попала! Авось, хоть какой-нибудь японец на тебе женится. Они ведь отчаянные.

Имея в виду неудачное для России начало войны, генерал М. И. Драгомиров, которого также прочили на пост командующего, заметил:

Японцы-макаки, да мы-то кое-каки.

В Европейской части Российской империи в период Русско-японской войны 1904—1905 годов производились «частные мобилизации».

20 апреля (3 мая) 1904 г. прошла 1-я мобилизация в 34 уездах Калужской, Рязанской, Тульской (Московский ВО), Курской, Полтавской, Харьковской (Киевский ВО) губерний.

Наём прислуги.

– Гости ходят к тебе?

– Нет, барыня.

– Приятель есть?

– Есть, да он ушёл бить неприятеля.

На Пасху.

– Странно, у нас в доме трое дворников, а с поздравлением четверо пришли…

– Один, сударь, в добровольцах.

Мать одного из хирургов-евреев из Варшавы, которого отправили на войну, получила от своего сына письмо с печатью цензора. В письме говорилось, что автор находится в добром здравии, что в войсках царит превосходный порядок, они уверены в победе и в изобилии снабжены всем необходимым, и что болезней так мало, что армейским врачам почти нечего делать.

Письмо заканчивалось просьбой прислать несколько книг – далее шли их названия на иврите.

Видимо, цензор не знал иврита, потому что названия были такие: «Голод и нищета», «Последовавшие за этим страшные эпидемии», «Почти никаких санитарных приборов», «Деморализация армии растёт», «Конец дисциплине», «Жаль, что меня не взяли в плен».