Андрей Иванов - Было… Не было… Рассказы о юности…

Пацаны помладше гоняют мяч.

– Андрюха! – кричит мой друг Ромка, – Заходи, нас как раз меньше! Проигрываем!

– Не хочу! – отвечаю я и важно сажусь на лавочку в тени большого тополя. Жую пирожок и смотрю на поле.

Сегодня на мне новые кроссовки и новые джинсы. Все это вместе с пластинками и многими другими вещами привезла из Болгарии мама. Можно, конечно, сбегать домой переодеться, но неохота.

Подходят еще пацаны, здороваемся. Кто-то закуривает, предлагает мне. Я не курю, отказываюсь.

Игра заканчивается, игроки присоединяются к нам. Они мокрые от пота и грязные.

– Айда на ставок! Купаться! – бросает клич Генка, самый грязный из всех.

– Айда! Пошли!

Почти все игроки уходят.

Кто-то предложил поиграть в козла, никто не возражает.

Появляется замусоленная колода карт, где все карты помечены. Начинаем играть, мне не везёт, остаюсь козлом пять раз подряд. Надоело, ухожу.

Иду в парк, подхожу к афише, читаю: «В двенадцать часов придет босс» – детектив, 17—00, 19—00. Дискотека – 21—00.

Решаю, что детектив – это интересно, надо посмотреть. На электронных часах (тоже из Болгарии) – половина шестого. До начала сеанса ещё полтора часа. Иду к магазинам, выпиваю большой бокал холодного кваса за шесть копеек. Повезло, что никого нет, обычно приходится стоять в очереди.

Жарко. Подумав, беру ещё один большой бокал, пью медленно, наслаждаясь каждым глотком. Потом беру мороженое «пломбир» за двадцать копеек. Снимаю бумажный кружок и леплю его на бочку. С правой стороны бочка почти полностью обклеена этими кружочками.

Пытаюсь растянуть удовольствие и лижу мороженое языком, но потом откусываю сразу чуть ли не половину. От холода сводит зубы и перехватывает дыхание. Глотаю ледяной кусок, горло немеет. Я радуюсь, что меня не видят родители. Не думаю, что они бы это одобрили. С моей-то хронической ангиной. За минуту доедаю оставшееся мороженое, так вкуснее, чем лизать в час по чайной ложке.

Следом покупаю у бабули большой стакан семечек, высыпаю в карман джинсов.

Эта бабуля сидит здесь со своими семечками круглый год, в любую погоду.

Говорят, что она парит ноги в горячих семечках, а потом продает их. Я не верю этому, но руки после семечек всегда грязные. Поэтому я не щелкаю семечки зубами, только пальцами.

Возвращаюсь обратно к клубу. До сеанса чуть меньше часа. Потихоньку собираются люди.

На бетонной скамейке сидят два пацана. Они учились в школе года на три старше меня, сейчас учатся в бурсе. Говорят, что они – наркоманы. Я их немного знаю, подхожу, протягиваю руку. Наркоманы здороваются со мной. Потом один говорит:

– О, малой, дай семок!

Это при том, что я выше их обоих на полголовы.

Отсыпаю каждому по жмене семечек.

– От души, – как-то равнодушно говорит один из них.

– Малой, – оживляется второй, – а есть филки?

Я непонимающе смотрю на него.

– Ну, бабосы есть? – поясняет, он удивляясь моей непонятливости, – Мелочь есть?

Я щелкаю языком и с большим сожалением отрицательно качаю головой. В заднем кармане джинсов, застегнутом на железную молнию, лежат два бумажных рубля. Но это же не мелочь.

Стараясь, что бы они не видели, пробираюсь к кассе и покупаю билет на последний, шестнадцатый ряд. Выхожу на крыльцо.

– Малой, есть курить? – кричат мне наркоманы.

– Нет, не курю! – честно и радостно отвечаю я.

Подходит Димка. Мой друг и одноклассник. Он играет в клубном ансамбле на ионике, и поэтому его пускают в кино и на дискотеку бесплатно.

– Хороший фильм, не знаешь? – спрашиваю я Димку.

– Не знаю, – он морщит покрытый веснушками нос, – Мне по фигу, я же денег не плачу, просто делать нечего, посижу в кино, потом на дискач рвану. Может кого-нибудь зацеплю.

Я понимаю, что он больше бравирует, и, наверное, сам не уверен в том, что кого-то зацепит.

Димка достает сигарету и прикуривает её. Затягивается, словно взрослый, и тут же захлёбывается в кашле. Лицо его так краснеет, что веснушки почти исчезают.

– И давно ты куришь? – спрашиваю я.

– Давно! – Димка бросает сигарету в урну и просит у меня семечек.

Я отсыпаю и ему. В кармане остаётся не больше половины стакана.

На входе стоит контролёр – баба Валя. Она отрывает контроль на моем билете, а Димке улыбается и кивает головой.

Мы входим в полутемный зал, пробираемся на последний ряд и занимаем места №17 и №18. Откидываемся в креслах и упираемся коленями в спинку передних кресел. Щелкаем семечки. Димка сплевывает шелуху на пол, я складываю на сиденье переднего кресла, чтобы после фильма забрать весь мусор в карман.