Валерий Рубин - Поймать и загрызть бабушку. Театр миниатюр

– Так вы же знаете… Сумароков я, Иван Павлович.

– Вы работаете, учитесь?

– Я по специальности поэт.

– Как вы себя чувствуете, на что жалуетесь?

– У меня всё хорошо. «Единую Россию» и политику правительства поддерживаю. А я что, под следствием? – Сумароков счёл себя оскорбленным глупыми вопросами и немного расхрабрился.

– Типичная реакция тех, кто к нам попадает.

– Простите, я немного нервничаю.

– Это заметно.

– Думаете, я от вас что-то скрываю?

– Тест покажет, что вас беспокоит. Сейчас глубоко вдохните. Вы работаете на иностранное правительство?

– Что вы… побойтесь Бога… зачем мне это?

– Молодой человек, кого бы вы убили в первую очередь, если бы попали в неприятную ситуацию и перед вами стоял выбор: вашего начальника или застрелиться самому? Можете не отвечать, но это вопрос о вашей лояльности, понимаете?

– Предпочёл бы себя.

– А если бы речь шла о…

Доктор зыркнул на потолок.

– Смотря по обстоятельствам. Ничто человеческое, как говорится, мне не чуждо.

– Вы уклоняетесь от ответа. Хорошо, поставим вопрос иначе. Готовы ли вы умереть за страну?

– Разумеется, да. Как всякий уважающий себя патриот.

– Для нас важно, чтобы вы были предельно откровенны, потому что на вас может оказать давление иностранная разведка в целях получения ценной информации политического или экономического характера, если у вас есть слабые места, о которых мы не знаем. Так что лучше в ваших же интересах всё рассказать.

– Я с вами откровенен.

– Хорошо. Спасибо. Вы входите в какую-либо террористическую ячейку? Иностранный агент?

– Боже упаси!

– Не нервничайте, ведите себя спокойно. Вам дать воды?

– Я спокоен.

– Вас считают честным человеком?

– Надеюсь, что так.

– Вы не должны делиться о характере своей работы дома. Вы должны отдавать себе отчёт в том, что придётся лгать близким людям, они даже не должны догадываться, чем вы на самом деле занимаетесь.

– Я готов дать подписку о невыезде хоть сейчас. А чем я занимаюсь?

– Всему свое время. И ещё. Скажите, вы имели интимные отношения с кем-либо кроме жены?

– Это ещё вам зачем? Моя личная жизнь – моя личная жизнь.

– Видите ли, мы знаем не понаслышке, постель многим развязывает языки, и если какая-нибудь ваша случайная знакомая услышит, как вы разговариваете во сне…

– Простите, но это что, шутка такая?

– Что ж, мы видим, чувство юмора у вас присутствует. Вы когда-нибудь делились информацией с иностранной разведкой?

– Помилуйте, я же сказал… Ни сном, ни духом… Меня хоть режь, а тайну не выдам…

– Вы хорошо держитесь, Сумароков, похоже, вас этому обучали, признайтесь, и вам ничего не будет. Нам доподлинно известно, что вы активный член НПО «Пегас», содержитесь на гранты зарубежных, с позволения сказать, благотворителей, чтобы очернять нашу непростую мрачную действительность. Выводы делать пока преждевременно, но для более детального обследования вам, очевидно, придётся назначить щадящий курс трепанации черепа. Тогда мы будем знать точно, сколько и чего вы стоите… Ваш прайс-лист, на английском.

– Уверяю, я вас не подведу. Вы ни разу не пожалеете. Если честно, я на мели и готов на всё.

– Что ж… Благодарим за ваше время. Подпишите здесь, здесь и здесь… Пройдите в отдел кадров, и за работу. Поздравляю с назначением…

Приснится же такое… Сумароков встал, с хрустом потянулся. Вышел на веранду. Облокотился на перила. Домик, собственный домик – небольшой, в две комнаты, гостиная, кухонька, кладовка, санузел, – но свой. Никогда бы не поверил, если б раньше сказали, что такое возможно… Сьюдад Ла-Палома… В какие края меня занесло…

– О… голубка моя… – Сумароков попытался вспомнить слова с детства въевшегося в голову популярного шлягера, который кто только не исполнял, от Мариэтты Альбони до Аллы Пугачевой. – Как тебя я лубл-у-у-у… Далее следовал провал в памяти, но это не испортило ему настроения… В синем просторе… дальнем чужом краю… ла-ла-ла… ла-ла-ла… Хорошо-то как!..

Сумароков не знал, – да и ни к чему ему это было, – что автор мелодии, композитор и музыкант из Страны Басков Себастьян Ирадьер и предположить не мог, что после того, как «Голубка» впервые прозвучала на набережной Малекон и была подхвачена местными хабаньерос, она получит не просто всенародное, а общемировое признание. Он не был завистлив, к чужой славе относился спокойно, без ревности, как и подобает уважающему себя поэту, следуя правилу: а караван идёт… пускай себе тешатся.