Екатерина Матвеева - Деревенский абсурд «О том, как в одной деревне боролись за урожай»

Провела она всю ночь, как в бреду, да еще и эта жара, способная усугубить и неизвестно к чему привести даже самую безобидную мысль.

Наконец ночь закончилась, но наступило такое же неспокойное утро, отличалось оно от ночи только тем, что в сердце Светы глубоко впилась пиявкой отравляющая зависть к соседскому благополучию. «И даже цветы подарил», − все повторялось в не отдохнувшем и перегретом за ночь мозгу. «Никогда, значит, ни цветочка, а тут целый букет». И вспоминался, и рисовался в памяти не нелепый разношёрстный вчерашний букетик, а букетище самый великолепный и шикарный, который только можно себе представить.

Жили, значит, все это время: у одной ─ непутевый простофиля, у другой – ничуть не уступает, соревновались между собой в глупости, вырываясь по очереди вперед, но, к счастью, не удерживая первенство на длительный срок. И все хорошо было. А тут на тебе … букетик, так и этого мало, еще и слушается во всем! Ну разве можно такое пережить? Нет, такая несправедливость сильнее здравого смысла. Баба Вера же каким-то чудесным образом из сумасшедшей старухи превратилась во вполне себе вменяемую престарелую женщину с причудами, даже одаренную способностями и несущую в себе весь накопленный опыт поколений. Потрясающий макияж ей сделало воображение и недосыпание, преобразив до неузнаваемости.

Вспомнилось вдруг, как лет пять или шесть назад она, вроде бы, какой-то отвар принесла больному – и ему резко стало лучше, и тошнота прекратилась или, наоборот, началась как раз после него. Но это уже неважно, жив и здоров, главное, тот паренек до сих пор.

Валерку это утро наградило удрученностью и задумчивостью. Спал он в отличие от своей жены хорошо, но почувствовал, что все дальше и дальше отдаляется от него поезда и рыбалка из-за тусклой тени на заднем плане от яркого блеска обманчивого подхалимства Толика. «Этот, значит, поунижается маленько и пять дней будет пребывать в раю, а потом еще и хвастаться будет. Ах… Этот-то непременно будет, каждый день напоминать начнет, как же хорошо ему было. А что, может, и мне? Нет, уж, конечно, не так… Но совсем чуточку, только для вида: подыграть, где надо, а где-то промолчать».

С трудом дождалась Светка более-менее приличного времени, чтобы нанести утренний визит соседке. Нельзя сказать, что она была вполне уверена и приняла решение. Шла и еще точно не знала, что именно скажет, все еще колебалась. Разум порою брал верх, хотя неуверенно и ненадолго, но рука уже сама стучала в дверь. Открыл Анатолий и произвел неизгладимое впечатление, уничтожив в один миг все сомнения. Ему не надо было ничего говорить – он стоял в фартуке! Толик сообщил обескураженной Светке, что Дашка еще спит, а он ее не хочет будить. О нет, Анатолий ни в коем случае не готовил, до такого отчаяния он не дошел. Может, он и пошел бы на эту крайнюю меру, если бы провинился в чем серьезном на последнем этапе, а намеченное мероприятие полностью срывалось и уплывало бы от него. Но сейчас он просто не хотел запачкаться, припрятывая бутылочку для поездки подальше внутрь печи, которую уже перестали топить из-за установившейся жары. Фартук как раз попался на глаза, вот он и поразмыслил, что тот хорошо послужит для защиты от коварной черной сажи и убережет от ненужных подозрений жены. Как только Толик закрыл за изумленной Светкой дверь, так сразу же и снял его. Но дело было сделано. Светлана готова была купить все волшебные травы, какие только ей предложили бы, а бабу Веру короновать и возвести на престол этого непонятого и недооцененного ею до сих пор магического мира полного волшебства.

Она вернулась домой и целый долгий час что-то делала по дому, но без цели, не совсем понимая зачем. В основном просто перекладывала вещи с места на место.

Во время повторного своего визита свободного места для сомнений в ее душе уже не было, и она начала сразу с порога:

− Дашка, пошли сходим, мне очень надо. И давай быстрее, уже полдня прошло! О, как же ты долго спишь!

Света сильно торопилась, и в полдесятого утра ей казалось, что очень много драгоценного времени ушло, а ее муж все еще прежний, хотя уже мог сделать столько полезных для нее вещей.

− Куда?

Дарья не распознала страданий Светки, которые вырисовывались у нее на лице и из-за торопливости и отсутствия хоть каких-то объяснений, естественно, не могла понять, куда так срочно надо идти и зачем.

− Ну как куда?! Что еще за глупые вопросы, конечно же к бабе Вере, − Светка от нетерпения стала очень раздражительна.