Сергей Кучерявый - Ютубинск. Сборник рассказов

– Что вы за… слушаете? Давайте переключим или радио хотя бы?

– Ты что? Это классика всех классик! Это вершина музыки! Это же «Мираж»!

– М-да, очень надеюсь, что все это только мираж.

Вагон, на удивление, оказался чист, удобен и комфортен. Наверно я давно никуда не ездил. А ассоциации остались с детства. Эти резкие запахи, их смешение: курица, носки, перегар, дыни, рыба. Гам, толчея и особого комфорта туалет. А здесь антипод всех тех воспоминаний. Галина неустанно крутилась и устраивалась. Одновременно выставляя на прилавок перед разношерстным окружением важность и значимость, а так же демонстрируя короткие шортики и подтянутые, юные ляжки. Тем самым прощупывая окружение и повергая наповал всех пузатеньких самцов. Я уселся в кресло, расслабился и пытаясь не слышать бестолковый спич, о мужских депиляциях в Древнем Риме, под звук дороги, так и уснул.

Снится, будто я стою за прилавком и продаю молоко, сметану, творог, апельсины и чайные пакетики, висящие на веревочке. По проселочной дороге ко мне идет человек, одетый в военный китель и плавательную шапочку, для конспирации, подумал я. Ведь я тоже под прикрытием. Как истинный шпион, человек накинул белый халат и встал за прилавок. Натянул плавательные очки, сел и закурил. А я тем временем подошел к кустарнику, в нем установлена спутниковая антенна. Я начинаю ее настраивать, крутить эту тарелку, и переключать узоры на ее кайме. Под дикий вопль спорящих людей я проснулся.

– Никогда он не курил трубку, только папироски любил.

– Да что вы говорите? Я сам читал!

– Не надо этого вранья! Я точно вам говорю, что Ленин никогда не курил трубку, только папиросы, много папирос курил.

– Что за галиматья? Галина? Что, какой Ленин?

– А Киркоров, я соглашусь с вами. Да действительно, они родственники, хоть и дальние.

– Галиматья Ивановна, позвольте полюбопытствовать? Спросил шутливо я, полностью проснувшись.

– Валерочка, представь себе, Киркоров и Майкл Джексон родственники! Их бабки были сестрами в шестом поколении.

– Тьфу, чушь, какая!

– Ты куда? Вэлл, не серчай, но Назар Тахирович мне строго наказал глаз с тебя не спускать и сопровождать тебя всюду.

– А, вон оно как. Ну, тогда пойдем, те…

– А куда?

– Сопровождать по вагону прямо, потом дозорной рукой расстегнуть мне ширинку и держать аааккуратно, слегка покачивая член, пока проснувшийся организм не опорожнится. Ну, пойдем?

– Иди уже. Давай только без глупостей. Мы на работе.

Уныло проговорила Галиматья Ивановна, но в следующий миг активно продолжила наисерьезнейшую дискуссию.

В тамбуре я встретил до глубины, страдающие и грустные глаза. Он курил, но было явно видно, что не лезут ему уже эти сигареты. А другого повода оставить душное общество, вероятно жены или тещи, у него нет. Так и вышло, звали его Семен Втулкин и здесь, подле сортира, легче дышать, нежели под заботливым взором жены.

– Валера. Есть чем разбавить тоску?

у того в миг искринки в глазах вспыхнули. О, соломинка спасения.

– Семен. Вот, только, «Маковка». Только джин-тоник.

– Э нет брат, так как я представитель этой конторы, ну не стану я пить тоник.

– Чего, такой плохой что ли?

– Да нет, понимаешь, погоди. Я достал плоскую бутылочку дорожного коньяка. Давай махнем. Понимаешь, не в качестве дело, качество нормальное, пить вполне можно. Он мне как тому пекарю пряники, на которые он уже смотреть не может.

– А, в этом смысле, ну эт деформация в своем роде. Ты на фестиваль что ли к нам в городок?

– Да вот, по работе. Там в другом вагоне тоже надзиратель едет. Давай, держи.

– Ээх, хорошо. Ты не представляешь как я рад, что мы встретились. Ты как спаситель. Мы с женой и ее братом от тещи домой едем, в Ютубинск. Я там и работаю. Городок как барахолка, все есть, как муравейник, блин. А производство, где я торчу, выпускает все, от химии всякой до пластика и косметики. Я там, в отделе кадров, типа тружусь. Направляю массы, сортирую по потребностям, наблюдаю эти бесконечные потоки. Фасовщик людских специальностей и потребностей, так сказать. Фас Фейс – моя должность.

– А брат жены? Чего, не поддерживает тебя? Или мелкий совсем?

– Да он то нормальный, двадцать один ему. Он музыкант. Панки они, прикольные ребята, свободу любят, хоть и дикие на вид. Они выступают на фесте, вот он и оставил меня, то готовится, репетиции, то отдыхает.

Только Семен закончил, как в тамбуре появился высокий парень, в шляпке, черной майке, клетчатых штанах на подтяжках. Прям классический британский панк приятной наружности. Молча поздоровавшись со мной, он повернул голову в сторону Семена и надменным голосом заявил: