Артур Арапов - Сказки для инопланетян

Повинуясь новому закону, пластилиновые придворные тут же стали оттягивать себе и друг другу носы и уши, лишь бы не быть казнёнными. Сумасшедший король строгим взором следил за выполнением его "священной воли".

Придворные, превратившие себя в слонят, не вставая с четверенек, ринулись требовать от народа того же самого. К вечеру всё королевство ползало на карачках, подметая ушами и носами грязную действительность.

Маленькие пластилиновые человечки, давно уставшие от произвола сумасшедшего короля полушёпотом переговаривались.

– Как же задолбали эти безумные перемены! – жаловался русоволосый чернявому. – Сколько же можно подчинятся этому сумасшедшему? Позавчера ему вздумалось прилепить нам хвосты, вчера – поставить нас на четвереньки, сегодня – оттянуть носы и уши… А завтра? Он решит, что мы должны оторвать себе головы и катать их по дороге?!

– Да уж, – соглашался чернявый. – Несладкая у нас жизнь. И ладно бы только несладкая, но ведь она же ещё и бестолковая! Но, что же поделать?

– А сам-то король небось на четвереньках не ползает, – добавлял маленький, рыжеволосый пластилиновый человечек. – И нос с ушами себе не оттягивает.

– Это потому что он и так урод! – подливал масла в огонь какой-то лысый. – А я считаю, если уж ты самый главный в королевстве, и такие глупые законы придумываешь, так вместе со всеми и исполняй их! И ползай на четвереньках с оттянутыми ушами и носом, как все остальные! И жри со всеми из одной чашки! А иначе нечего тебе на троне делать!

– Увы, – печально вздохнул самый старый пластилиновый. – Мы ничего не можем сделать. Такова наша судьба – с рождения и до смерти терпеть. У сумасшедшего короля имеется старая королевская печать. Испокон веков это символ верховной власти. У кого печать, тот королевством и правит. И тут уж не важно – правильно он правит или неправильно.

– Да как же можно править не правильно?! – усмехнулся рыжеволосый.

– Выходит, что можно, – пожал дряхлыми плечами самый старый.

Но тут снова появились королевские придворные – свиноподобные слоники с напускной важностью – и народу пришлось замолчать.

– Тихо, свиньи! – завизжали придворные, подражая своему верховному сумасшедшему. – Король соизволил выдумать новый закон! С завтрашнего дня каждый должен не только ползать на четвереньках и вилять хвостиком, но ещё и оторвать свою ушасто-носатую голову и катать её перед собой по дороге! Кто ослушается – голову с плеч!

– Ну вот, что я вам говорил?! – шепнул русоволосый.

– Накаркал! – шмыгнул носом чернявый.

– Мысль материальна, – припомнил самый старый.

– Как и козявка, – усмехнулся рыжий, – которую выковырял сумасшедший.

– Это, что же получается, из-за боязни быть обезглавленными, мы сами себе головы отрывать должны? – осмелился спросить у придворного лысый. – Как же так?

Но придворный сделал вид, что не расслышал. Да и что он мог ответить, когда испокон у кого печать, пусть даже в дырявом лапте, тот и прав?!

19.03.2021

Здравствуйте, дорогие читатели!

Хочу вам сегодня рассказать о большой и пылкой любви.

Только сразу предупрежу, говорить буду правду, правду и только правду. Должен же хоть один человек быть честным! А то повадились врать друг дружке на каждом шагу, все кому ни попадя!

Но, может, иногда и приукрашу…

В общем, полюбила одна баба одного мужика всем своим страстным нравом. К счастью, жил он по соседству, а не за тридевять земель. Прямо в том же доме, в том же подъезде, в котором и она. Только она – на третьем, а он – на втором.

И вроде бы столько лет уже они в этом самом подъезде друг друга видели, и ничего. Пройдёт она мимо этого замухрышки и не заметит даже. А тут… Так уж приспичило, видать, ей влюбиться, что не стерпела она и отдалась своему внезапно нахлынувшему чувству, вся как есть. Аж на шестьдесят килограмм похудела тут же. В первые три часа влюблённости, так сказать. Вот что любовь-то делает, граждане! Ладно хоть весила она до этого сто восемьдесят. Иначе бы, вообще, её, как пушинку, ветерком унесло бы за Кудыкину гору. Ищи её потом там с фонариком!

– Нет, не могу больше без взаимности! – стукнула по столу кулаком баба, так, что у того, бедного, ножки подкосились. – Пойду к любимому!

И попёрлась она к нему. И давай в дверь ломиться. Открывай, мол, собака, пока я весь подъезд не разнесла от избытка… к чёртовой матери!

Услышал мужичок, что кто-то к нему ломится – чуть не помер со страху! Сначала даже спрятался в туалете за унитаз. Сидит – пукнуть боится! Потом прислушался. Слышит: