Лео Врун - Майонезовы

Старший сорвался с места будто бешеный слон. Только маленький, рыжий и в очках.

Покраснев он начал шептать в трубку:

– Да, кошечка. Да. Привет. Можно, я думаю…

У Дмитриевича встали дыбом волосы, в основном на спине, а глаза залились негодованием.

Евграф окончив диалог сел за стол и снова залип в блокнот. Дмитрий Евграфович с завистью приказал:

– Эй, эрудит-в жопе динамит, иди окна на балконе закрой, а то зальёт.

Отличник с неохотой удалился из комнаты, а Димыч, не теряя ни минуты, накинулся на отца.

– Бать, мне кроссовки новые нужны.– пожаловался он, показав на перемотанные изолентой башмаки в прихожей.– Только родные. Рубля за три.

Евграфович аж поперхнулся и заявил, что сам ходит в кроссовках за пятьсот рублей и переплачивать за фирму не собирается, так как и те и те шьют из одной бочки. И вообще, нечего по лужам ходить, да камни пинать.

– Вон, я чёрные полгода назад купил и до сих пор как новые.– сообщил отец и стал рыться в обувнице.– Сейчас покажу.

Евграф в этот момент боялся зайти на балкон. Во-первых, там было холодно. А во-вторых страшно. Ржавый велосипед «студент», обвешанный паутиной, чей-то сапог и пугало, похожее на Гитлера, так и не сожжённое на 9 мая 1975 года. Его-то Евграф и боялся больше всего. Больше, чем получить двойку. Собрав всю волю в кулак старший вернулся к себе в комнату.

Время близилось к вечеру и Дмитрий Евграфович уже во всю расслабился перед телевизором, поглощая пропаганду с федеральных каналов.

– Папа, – робко сказал Евграф, заглянув к отцу, – а у тебя триста рублей не найдётся?

– Чего??

– Да я тут с Алевтиной в кино собираюсь…

– Хах. В кино он собирается. Ты к отцу с такими вопросами не подходи больше. Иди и зарабатывай. А то и без тебя сходит твоя… проститутка.

Отец надулся бурля от негодования и кинул:

– Видишь ли, ей не по нраву, что я поинтересовался – целка она или нет. Что тут такого? Имею право.

Старший от обиды помрачнел, вернулся к себе и залип в учебнике по древней истории. Пришлось доучивать заданную тему про гомосексуализм в Древней Греции.

Димону-младшему нравилось, когда отец подтрунивал брата. Ему казалось это забавным. Сейчас он улыбался, заваливая страницу училки лайками. Даже отметил сердечком клипы Моргенштерна на её стене, которого не очень любил. Вдруг, в коридоре появился папа и пожал расстроенными плечами:

– Димка, я ведь и забыл, что их выкинул. Они ж у меня развалились, твою мать. Это всё дороги убогие: то за камень запнёшься, то в лужу вступишь.

На следующее утро батя пободрел, подобрел и потребовал от сыновей, чтобы колбаса с хлебом были съедены. В первую очередь, потому что продукты уже портились. У Дмитрия Евграфовича сегодня был второй выходной. Спровадив детей учиться, он налил себе пива и достал вяленого леща. По ТВ начался его любимый сериал «Месть сварщика» и он в полной мере расслабился. Прервал его усладу звонок в дверь. Мужчина, бурча прошуршал в прихожую и отворил ворота.

– Пенсия.– шмыгнул баклажановым носом студент, а Дмитрий Евграфович шмыгнул своим картофельным и впустил волонтёра. Но с осторожностью, крепко сжав острую, словно нож, рыбу в руке.

– А где Татьяна?– словно сотрудник НКВД поинтересовался Дмитрий Евграфович.

– Понятия не имею о ком вы.– зажался студент, излучая запах шаурмы от своей футболки adiabs.

– Волонтёр?– презрительно спросил Евграфович.

– Кто?

– Ты.

– Нет, Игорь.– спокойно ответил парень и прошёл на кухню. Там он выложил помятый, как туалетная газета, конверт на стол. Евграфыч расписался в листке от какого-то реферата по физкультуре и вежливо выгнал гостя за порог.

Этой, так сказать, пенсией были пособия по инвалидности. У главы семейства отсутствовал большой палец на правой ноге. Потерял он его, когда несколько лет назад, будучи в зоопарке, просунул ногу в клетку с крокодилом. Дабы подразнить…

В конверте находилось пятьсот двенадцать рублей двадцать шесть копеек и чек с проезда на трамвае. Дмитрий Евграфович оставил конверт на столе и ушёл в большую(свою) комнату. Перепив пива, он задремал в кресле и спал до самого прихода сыновей.

Первым пришёл Евграф, принеся очередные пятерки. Он убрал из-под лица бати рыбные очистки и прошёл в свою(с братом) комнату заниматься делами. Следом явился Дима. Тот кинул пакет с тетрадками в угол и умчался гулять. Через час ушёл и Евграф, заведомо радостный.

Когда Дмитрий-старший очухался, он сначала матом высказал свои недовольства по поводу загадочного исчезновения рыбных останков, а затем ушёл на кухню и высказался там вдвое громче и объёмнее: денежный конверт исчез. Вместо него темнел огрызок от яблока. Отец присел на табуретку. Тут же общупал карманы шорт. В них моток медной проволоки и рыбий хвост. Может в мусоре? Он перерыл ведро. Кроме рыбной шелухи и куриных костей ничего не обнаружил. Пробормотал себе под нос гадости и вернулся в комнату- там всё осмотрел. Под диваном черствели носки и копились пивные пластиковые крышки. Всё тщетно. Даже Коля Басков с календаря 2008-го года смотрел как-то ухмылённо. Итак, огрызок яблока… Димка яблоки не ест, он предпочитает мясо. Евграф любит яблоки, но за собой он бы точно убрал. Значит торопился. А куда? Точно же!