Кассия Сенина - Новый Патерик, или О жизни, учениях и изречениях блаженных отцов

Спросили раз авву Питтака: что лучше всего? Авва ответил: хорошо делать то, чем ты занят на данный момент.

Авва Феодор, быв спрошен о любомудрии, сказал: все любители мудрости занимаются тем, что облекают созерцаемую ими реальность в словесные выражения; однако хорошие любомудры понимают, что их выражения условны, будучи символами и мифами, подобными сказанию аввы Платона о пещере; дурные же любомудры становятся проповедниками и навязывают свои выражения как безусловные истины, называя их богодухновенными догматами; вот в чем разница между истинным любомудрием и религией.

Пришли братия к авве Веселеилу и жаловались: ходили мы к авве Патермуфию, но он не принял нас, сказав: не могу быть одновременно с людьми и с Богом. Авва Веселеил сказал: тщетно авва Патермуфий взыскует пути к обожению, ибо Бог всегда пребывает и Сам с Собой, и с людьми, и со всякою тварью.

Авва Антисфен Афинский говорил: не завидуйте, если не хотите быть врагами самим себе; ибо, как ржавчина съедает железо, так завистников пожирает их собственный нрав.

Еще говорил авва Антисфен: все стремящиеся к добродетели – друзья между собой по самой природе их стремления; если же нет между ними приязни, надо рассмотреть, не к другому ли чему они на самом деле стремятся.

Однажды в воскресный день, когда вспоминается в Церкви притча Христова о блудном сыне, после божественной службы собрались отцы и старцы беседовать о Писании. И авва Григорий много рассуждал о том, что свиной корм, коим питался младший сын на чужбине, есть символ нечистых страстей и мирских желаний; телец же, коего заколол отец для вернувшегося блудного сына, есть символ Тела Христова, причастия коего сподобляется верующий, отстав от мирской суеты и покаявшись перед Отцом Небесным; и все отцы с умилением внимали. Случилась же тут и амма Елисавета; выслушав авву Григория, она спросила: что же скажешь ты, авва, о старшем сыне из притчи? Авва же Григорий ответил: и что говорить о нем? ясно, что он исполнял волю отца и жил благочестиво. Амма Елисавета промолвила: странно! жил он благочестиво, никогда не преступил отцовского повеления, однако же за свое благочестие не получил от любящего отца ничего и даже позавидовал младшему брату, который вернулся домой нищим оборванцем и в кои-то веки поел досыта. Что же, таков итог благочестивой жизни: трудиться без роздыха, во всем исполнять волю Отца Небесного и остаться ни с чем? На это авва Панайотис, возмутившись, сказал: какое слово промолвила ты, амма! не говорит ли отец старшему сыну: « ты всегда со мною, и все мое – твое »? неужто этого мало? чего же еще было желать ему? Амма Елисавета ответила: однако же видим мы, что ему было этого мало, иначе почему он озлобился? Авва Григорий сказал: зависть помрачила глаза его. Амма Елисавета сказала на это: к чему же зависть? Давайте, отцы, рассудим: если кто царский сын и имеет все то же, что и отец, всем наслаждается, ни в чем не нуждается и всем доволен, и видит он бродягу, который полжизни провел в нищете, а после внезапно обласкан царем и получил малую толику того, что всегда имел царский сын, то разве станет царевич завидовать бродяге, злобиться и укорять отца, что тот дал нищему то, чего не давал никогда сыну? Мнится мне, что это было бы весьма несообразно; стало быть, старший сын либо вовсе не имел того, что получил вернувшийся младший, либо, если в возможности имел, то в действительности не пользовался, ибо отец не давал ему. Итак, чем же провинился старший сын? столько работал он на отца, а отец ему не давал ни поесть вволю, ни повеселиться с друзьями; если же « телец упитанный », которого заколол отец младшему сыну, означает Тело Христово, то, стало быть, старший брат благочестиво соблюдал все заповеди, однако даже и причастия не сподобился. Какой же вывод из этой притчи должен последовать? не тот ли, что выгодно нам всем будет побольше грешить, а когда-нибудь после покаяться, и тогда получим мы от Бога прощение и всяческие блага; если же будем соблюдать все заповеди, молиться и усердно трудиться, не получим ничего от Отца Небесного, но уличная блудница обойдет нас в Царствии Его? И выслушав амму Елисавету, все отцы и старцы погрузились в долгое молчание.

Авва Ксенофан сказал: Бог есть весь – ум, разумение и вечность; посему следует нам всю жизнь свою упражнять ум свой в познаниях и оттачивать разумение свое, чтобы постичь, по возможности, устроение себя самих и мироздания. Некто из братий спросил его: разве не должны мы ум свой отдавать только на богопознание, не заботясь о вещах мира сего? Авва Ксенофан ответил: если бы такова была цель человеческого жительства, Бог не привел бы нас для жизни в этом мире и в теле; ибо для того, чтобы познавать нематериальное, не нужно материальное.