Надежда Песок - Киппирг и прочие Персонадии. Миниатюрный сборник наскоро причесанных миниатюр

Она бодро подскочила, к ещё не кормленому Рексу, ловко выволокла его из будки и начала отстегивать его от цепи.

Вадим Захарыч побледнел и попятился к калитке.

– Куда же вы Захарыч?! Щас бы погуляли вместе, да и подумали, как нам с чаепитием то быть. Хотите дам за ошейник подержать? – веселилась бабушка, видя, как Захарыч закрывает за собой калитку, и отходит все дальше от дома, делая редкие странные взмахи руками, как будто собирается что-то сказать.

2018

Мини-ужасы

Джей, в последний раз просканировала собравшееся общество глазами и вздохнула.

– «Нет, в этом сборище, мне определенно, не поможет даже это чудное вино». Оставив бокал на тумбе, она вышла на улицу. Теплый, сырой, летний ветерок щекотал её плечи и открытую спину. Джей, любила летние ночи и часто ходила сюда, к причалу. Ночью здесь никого не было. Да и днем, тоже редко. Причал был почти заброшен. Только несколько отчаянных рыбаков, швартовали здесь свои лодки на ночь.

Джей, приподняла до бедер узкое платье, положила возле себя очки и туфли, спустила ноги в воду, устремив взгляд на млечный путь. «А почему-бы и да?!» – вдруг воскликнула она, в ответ своим размышлениям. И вот, решительная Джей, уже плывет в чем, мать родила, дальше, дальше, дальше! Словно, стремясь доплыть до звезд. Потерявшись во времени, она не заметила, как небо заволокло тучами, и вдалеке послышался слабый раскат грома. Он отрезвил Джей, и только тут она, заметила, насколько далеко она уплыла. «Греби! Греби! Греби!» – подгоняла она саму себя, плывя к берегу. «Черт! Судорога!» – вскрикнула Джей. Ей пришлось, остановиться. И тут, она смутно различила, что вода вокруг неё начала темнеть. «Что за..!?» – похолодев, выругалась Джей, и начала грести, превозмогая боль.

До берега оставалось не много, но вот опять вода вокруг начала темнеть, гром приближался, а судорога вернулась.. Холод! Ее сковывал холод! Ее тело, покрылось миллионами мелких пузырьков, волосы приподнялись, а в сердце, словно вонзилась колючая проволока и стягивала, стягивала, стягивала!

Джей попыталась закричать, но не смогла, ее голос потух.. Его не было! Зато, было что-то под водой, и оно приближалось.. Джей, постаралась, изо-всех сил продолжить плыть, но ее что-то остановило. Что-то держало ее под водой. Оно обволакивало её, выкручивая лодыжку и поднимаясь все выше. Джей, уже видела, как оно поглощает её всю, и втягивает с собой, на дно. От ужаса, в её голове понеслись воспоминания и предположения: «Трупы! Это трупы! Мне, же, говорили, что он не спроста заброшен! Почему сейчас!? Отпусти, отпусти чудовище!» – уже в голос рыдала, обезумевшая Джей, еще не осознав, что она находится в лодке, а ее супруг, старательно пытается отвязать с ее дергающейся ноги, крученую льняную веревку.

2017

На развалинах дома, я нашел старый дневник в кожаной оплетке. Он был потрепан. Он принадлежал женщине. Я открыл запись от 16 июня 1856 года. Она писала так разборчиво и так изящно. Грация, уверенность и размеренность её, считывались уже по одним только буквам. Таким выверенным, таким выпуклым буквам. Плавно перетекающие друг в друга изгибы букв манили и притягивали взгляд. Словно локоны приподнятые резким порывом ветра, взлетали упругие завитки над выборочными знаками. Взгляд скользил, вслед за петлями то взмывающими вверх, но плавно опускающимися вниз. Это был не просто текст. Это была картина с натуры! И она была великолепна!

Привыкнув к наслаждению, такой невиданной ранее красоты почерка, я решился на более близкое знакомство, и принялся за чтение, не переставая любоваться удивительной стройностью слов.

Слова! О какие это были слова! Квинтэссенция обольщения! Она рассказывала, о своей трепетной любви к балету. О хрупких примах, с кремневым характером. О том, что восхищало её в них. Упоминала, о своей нежной дружбе с Колосовой, и своем знакомстве с будущим мужем. О, какая это была удивительная женщина! Она бережно описывала воспоминания о тайном поклоннике, её, уже не юной красоты. О трепетном неведении, о нём, таком, так и не пойманном, и не узнанном.

Она писала: «Я чувствовала его за спиной. Чувствовала всей кожей. Он знал это, и улучив момент, легко дул мне на шею и исчезал, до того как я могла обернуться».

Я перечитывал это откровение и удивлялся тому, как она, в преклонных годах, хранила в памяти эти события в деталях. Я был пленён ее тайнами! Они мне снились, или вовсе не давали спать. И тогда, я возвращался к ним, снова и снова. И любовался, любовался её завитками, и её такими редкими помарками, которые она так густо штриховала в клетку. Читая, я гладил, пожелтевшие страницы дневника, словно, это и были, её тонкие, пальцы. Я знал, знал, что она превосходна во всем! Она была идеалом женственности, мудрости и решительности! И, я помнил, помнил запах её кожи! И, я винил себя, за то что, так и не нашелся, представиться ей. Я был слишком, моложе, я робел, что это испортит ей жизнь.