Ольга Новикова - Эйнштейн на джипе

Секретарь понимающе забиралась с ногами на стол ресепшена, и только совет директоров компании – братья Павел и Николай задумчиво бродили за нами с Гунькой, меланхолично наблюдая, как линяющая рептилия гипнотически медленно тянет меня за поводок и царапает дорогой офисный линолеум, оставляя на нём куски заскорузлой кожи. Казалось, в эти моменты братья постигают какую-то истину.

Боссы любили игуану безусловно, позволяя ей заползать в свои кабинеты и, не смущаясь и не соблюдая субординации, гадить на ковролин.

Когда же закончился отпуск тети Маши, мне как временно кормящей выдали премию за вредность и опасность.

Эйнштейн на джипе

Макс работал таксистом.

Подрабатывал между учебой в аспирантуре на кафедре физики, где старательно писал кандидатскую.

Все кому не лень спрашивали Максима: "Зачем тебе это? Какой прок от этой диссертации? " . И тому подобное.

Но Макс не сдавался. Будущая степень кандидата наук по экспериментальной физике грела его сердце. Но больше всего он гордился названием кандидатскую – его он придумал сам, звучало оно почти поэтично: "Звуковые свойства тонких пьезоэлектрических пластин при воздействии всевозможных электропроводящих жидкостей ".

Естественно, понять в чем тут дело могли только физики.

Кандидатская продвигалась: за полгода аспирантуры Максим написал несколько статей в журнал "Наука и жизнь", организовал несколько мастер-классов в средней школе и провел один семинар, чего и требовали аспирантурные правила.

Аспиратурной стипендии как-то не хватало, и кандидат взял подработку в такси. Машину Максу подарил старший брат Вадик. Он как раз поменял "Рено" на Бэху – 7-й серии. Автомобиль был дорог Вадику как память о получении должности главного экономиста в какой-то фирме, и ему не хотелось его продавать.

Так серебристый "Рено" перекочевал к Максу по наследству.

Конечно, физика это порадовало – не придется брать кредит, итак снимает однушку в Царицыно.

Работа таксиста оказалась Максу по душе – все же общение, а с ним у Макса всегда было непросто: коллеги физики и математики – интроверты, а это зануды и молчуны.

Макс себя к ним не причислял, поэтому охотно общался со всеми пассажирами.

Такси – это ярмарка контактов, калейдоскоп: тут тебе и продавцы, и профессоры, и депутаты и модели – кто угодно.

Попадаются иногда странные, но редко. Ничто не мешало работать и писать, даже мелочи радовали.

Но тут в жизни Макса появился такой раздражитель, который почти парализовал привычных ход вещей.

Новый сосед, едва переехавший в дом Макса повадился занимать его парковочное место. Ставит свой джип с аэрографией Эйнштейна и все.

Макса до боли раздражал этот Эйнштейн, но главное, что других свободных мест во дворе не было – раньше собственная машина имелась только у него, а теперь вот – новый сосед.

"Ну я тебе покажу! ", – грозил он Эйнштейну. Тот дразнил его высунув язык.

Эйнштейн на джипе снился Максиму каждую ночь как напоминание о разрушенной идиллии.

– Вот гад! – шипел Максимка, яростно измеряя волны кварцевых и пьезоэлектрических пластин в тазике, наполненным водопроводной водой.

Что только не перепробовал Макс, чтобы вернуть свою парковку: приезжал домой на час раньше, меняясь с напарником сменами – джип с Эйнштейном стоял на месте. Пробовал приехжать на два часа раньше —

джип стоял.

Макс даже брал выходной, сказавшись больным, и весь день не отходил от окна, вычисляя, когда уедет сосед. Как только парковочное место освободилось, Максим выбежал с подготовленной красной краской и кисточкой и прямо на асфальте крупно написал "занято!"

Вечером джип наплевательски встал на надпись всеми колесами, Макс даже чаем поперхнулся от увиденного.

– Надо было машину ставить, а не писать. Вот я дурак, – ругал себя Максим, выводя свой "Рено" с пустыря.

– Что ты мучаешься, все будет нормально, – утешал его Андрей, школьный друг Макса, единственный из оставшихся. Он был свободным художником- экстремалом и занимался тем, что время от времени запечатлевал на взятый в кредит фотоаппарат триумфы и падения кайтеров, вейкбордистов и серферов в районах Средиземного моря.

В последнее время он просто делал карандашные скетчи, поскольку один серфер разбил его камеру за то, что Андрюха утопил в шторм его доску на спор. Андрей поспорил, что прокатится на гребне волны, хотя имел слабое представление о серфинге.

Лихого Андрюху вытащили и откачали спасатели на катере, а доска потонула в пучине.