Марина Ли - Муза для Чудовища

– Пересадочная станция, – прокомментировал Джеро. – Ничего, заслуживающего внимания. На какую нам линию, помнишь?

– На красную, – ответила я. – А офисы на каком этаже?

– Ваши на сто двадцатом… Кстати, насчёт муз ещё хотел сказать… В общежитие к ним не вздумай соваться, как бы ни звали. Ингвар, думаю, с кем надо уже переговорил, но разве ж это их когда останавливало? Агата, ты меня слушаешь?

– Да поняла я, – откликнулась я, рассматривая вычурное убранство лифта, а посмотреть здесь было на что. Никаких там «Здесь был Вася» или неприличных слов из трёх и более букв, куда там! Сложную фреску не хотите? Леонардо да Винчи отдыхает! – Поняла, никаких походов в музское общежитие. Это законом запрещено, что ли?

– В том-то и дело, что не запрещено, – тоскливо вздохнул Иан. – Приехали. Идем, познакомлю тебя с грозой и ужасом всех начинающих литераторов «Олимпа». С Жанной Ивановной, последние лет семьсот она занимает почетный пост коменданта общежития. Насчёт семисот лет я пошутил, если что, но тебе шутить с этой достойной во всех отношениях женщиной я не советую. Не любит она шутников…

Я понятливо кивнула и улыбнулась, предвкушая скорое веселье. Интересно, как скоро Эрато найдёт мне свободную комнату? Хочется верить, что долго соседствовать с неадекватным Чипом мне не придётся.

Мы вошли в очередной из многих коридоров "Олимпа" и сразу же наткнулись на невысокую буйно-кучерявую женщину, которая яростно заулыбалась, стоило ей увидеть Иана Джеро.

– Ав Двево! – воскликнула она, раскинув руки, и будто обезумевшая от предчувствия скорой грозы чайка кинулась нам навстречу. – Какими фудьбами? Майфик мой!

Женщина нежно обняла Иана за талию. Ну, попробовала обнять: руки её и близко не сходились у мужчины на спине

– Офень! Офень вада! Ну, пйивнавайфа! Фяфлив видеть фтавуфку?

– Безмерно счастлив, Жанна Ивановна! – по-доброму рассмеялся Джеро и крепко обнял забавную маленькую женщину, а я поняла, что, во-первых, догадываюсь, почему комендант общежития литераторов не понимает шуток, а во-вторых, что сложно будет общаться с человеком, который не выговаривает двадцать из тридцати трех букв алфавита.

Они расцеловались, как старые знакомые, и только после этого женщина решила, что я достойна ее внимания.

– М-м-м, – протянула она, глядя на меня снизу вверх. – Пойагаю, вы и ефть та фамая фободная айита, котовую мы фе так вдем? А?

И подмигнула зачем-то Иану, а мне несколько секунд понадобилось на то, чтобы перевести услышанное хотя бы на один из трех освоенных мною языков, и наконец ответить:

– Она и есть. Арита Вертинская. Можно просто Агата.

– Агата, – с удовлетворённым видом повторила женщина. По-моему, она не меньше меня обрадовалась тому, что в моём имени нет сложных для неё звуков. – Идём.

Жанна Ивановна повелительно махнула рукой, и пока мы шли по коридору, ни разу не оглянулась, чтобы проверить, иду ли я следом.

Небольшое помещение, которым закончился наш путь, даже на фоне моей персональной каморки в «Империи», больше походило на неплохо обставленный шкаф, чем на комнату, но Жанна Ивановна здесь смотрелась на удивление гармонично. Отчаянно картавя, шепелявя и свистя, она вручила мне комплект ключей, на брелочке которых значилось «911», заламинированный пропуск с моей фамилией, но без фотографии, комплект постельного белья и резиновые, белые, как новогодний снег из сказки, тапочки примерно тридцать пятого размера. Недоумевая по поводу последних, я посмотрела на камендантшу и спросила:

– Что это?

– Тапофьки, – ожидаемо ответили мне. – Дйа дуфа… Вафпифание гойафей воды на дфейах пофмотйиф.

То есть, мало того, что душ у них общий, так ещё и горячая вода по расписанию? Возмущению моему не было предела, но я сдержалась и не сказала милой женщине ни единого обидного слова. А вот ару Ингвару Эрато, чувствую, достанется… Что я там хотела? Отдельную комнату? Ну уж, дудки! Комнату и персональный душ с круглосуточной горячей водой к диспозиции. И это я очень, очень скромна в своих требованиях! В конце концов, я уже пожила своё в общежитиях, пошлялась по съёмным квартирам! Четыре года после того, как умерли тётки, по чужим углам скитаюсь. Надоело!

– Тапофьки так тапофьки, – проворчала я и, понимая, что полученные вещи я со своими костылями буду до утра в комнату перетаскивать, посмотрела на Джеро.

Ар улыбался. Нет, судя по дрожащим губам, с трудом сдерживал смех.

– Что такое? – всполошилась я, а мужчина молча подхватил приготовленные Жанной Ивановной вещи (даже про бесполезные тапочки не забыл), кивнул комендантше и только после этого произнёс: