Тамерлан Каретин - Жизнь продолжается. Сборник рассказов

– Так точно, товарищ капитан, сегодня, – ответил я.

– Ладно, иди переодевайся (я был одет в гражданскую форму, чтобы лишний раз не привлекать внимание военного патруля при передвижении по городу) и присоединяйся к остальным.

– Есть.

Седой отправился обратно докрикивать на солдат то, от чего я его так неожиданно отвлек.

Помощь в оформлении отпуска по болезни отца была единственным человечным поступком капитана за весь срок моей службы. Насколько я помню. Как только у него получалось показать себя с хорошей стороны для нас, он это чувствовал и всеми способами старался отогнать от нас эти мысли прочь, в пучину ненависти.

Каждую пятницу в расположении роты подводили итоги. Недели, дня, любого события… Неважно, что происходило, но этот процесс был прописан в распорядке дня, следовательно, был обязателен. Солдаты рассаживались в несколько рядов на любимых табуретках в центральном проходе казармы, перед ними ставили стол, за который садились офицеры что-то подводить, а также выслушивать жалобы и предложения личного состава, если такие имели место быть. Обсуждали прошедшие и предстоящие мероприятия. Косяки, залеты, благодарности… По большому счету все это было бесполезной тратой времени, как и многие происходящие здесь вещи. Порой особые темы для диалога не находились, ведь не каждую неделю происходили события, требующие особого внимания. В такие пятницы подведение итогов выглядело как молчаливое массовое сидение на табуретках. Обмен парой фраз и томительная тишина.

Весь процесс очень хорошо охарактеризовывает старый анекдот:

«Рассказывает одна подруга другой:

– Вчера встречалась с военным… всю ночь не спали…

– Ого, и чем же вы занимались, стесняюсь спросить? – интересуется вторая.

– Две минуты прелюдий, минута секса… остальное время до утра – подведение итогов».

Вот и мы подводили.

Так тянулись день за днем, неделя за неделей. За выходными приходил понедельник, потом вся неделя, и опять выходные. Дни шли, но дембель все равно никак не хотел приближаться и казался чем-то таким далеким, нереальным и недоступным. Год – это всего лишь маленькая частичка жизни, но она может пролететь пулей или ползти черепахой. Здесь, ввиду постоянного однообразия и наперекор солдатским желаниям, лететь пулей она никак не хотела.

Изредка в роте происходило что-то новое и чаще всего далеко не самое приятное.

Однажды с утра дежурный по роте (им как раз оказался наш сержант Петров) сообщил, что поймал одного из солдат за неблагородным процессом – ночью он изучал содержимое чужих штанов. Нет, это не то, что вы могли подумать. Он просто шарился по карманам сослуживцев, пока те мирно дрыхли в своих скрипучих кроватях и видели счастливые сны о радостном возвращении домой, о красивых женщинах и вкусной еде. Парень-то вроде сам по себе был неплохой, вот только такие «залеты» в суровом мужском коллективе не прощаются. Никогда. Раз оступился – «крыса» на всю оставшуюся службу. И неважно, куда тебя определят в дальнейшем. В соседнюю роту, в соседний город или область. «Крыса» будет преследовать его все время. От нее не избавиться, она прилипает прочно и надолго. Справедливое наказание от сослуживцев осталось дожидаться его в ночное время суток.

Но суть не в этом, прознавший каким-то образом о происшествии Седой (он всегда обо всем узнавал) даже не повысил на него голос, хотя орать было его вторым любимым занятием, сразу после «побухать», а просто спокойно пригрозил отправить «залетчика» после «учебки» дослуживать на прекрасном и далеком острове Новая Земля в Северном Ледовитом океане. Куда после распределения (через полгода службы, а «учебка» и того меньше) отправляли по несколько наиболее провинившихся человек (благо в армии таких предостаточно). Это было не самое легкое место для службы, и добровольцев на него находилось не так много (никого), как требовалось. Я всеми силами старался не оказаться среди этих «добровольцев», ибо сам родился на севере и знал, что такое мороз, не понаслышке.

– Холодно там всего лишь полгода, остальные полгода там очень холодно, – поговаривал старшина соседней роты, старший прапорщик Казак, девять лет прослуживший на этом острове, что, несомненно, сказалось на его суровом характере, но о нем речь пойдет немного позже. Обязательно пойдет.

Воздействие офицерского состава на неподобающее поведение крысоватого солдатика этим и ограничилось, но не личного состава. Все с нетерпением ждали ночи. Воспитательной ночи справедливости.