Дмитрий Горчев - Понаехавшие [сборник]

В некоторых компьютерных программах, в основном серверных, есть внутри такое существо, которое называется «daemon» – демон по-простому. Демон этот обычно ничего не делает – спит. И только если вдруг где-нибудь случается нарушение – зашуршало вдруг очень сильно или же, наоборот, стало подозрительно как-то тихо, тогда демон просыпается и идёт туда наводить порядок: какой-то процесс включит, другой, наоборот, прибьёт, и вот уже все успокоились и никто больше не выёбывается. Ибо должно всё везде шуршать ровно и надёжно, как и предписано системным администратором.

А то вот вдруг какому-то человеку стало чрезмерно хорошо: сидит он, ничего особого вроде бы не делает, никого не трогает, на равновесие мироздания, в отличие от героев соотв. произведения бр. Стругацких, не покушается, а просто хорошо ему и всё.

Не ебёт! Всё равно получит по всему еблищу, так, как будто он собрался нарушить все три (или сколько их там?) закона термодинамики: если у него телефон за пятнадцать минут зазвенит меньше десяти раз – это, считай, произошло чудо. По этому телефону будут требовать, чтобы человек немедленно же всё бросил и срочно приехал заполнить квитанцию, вкрутить лампочку, привезти прищепку и отдать семь рублей. Кроме того, ему позвонит и предложит выпить пива одногруппник из детсада (случайно проездом на два часа), и ещё четыре человека просто ошиблись номером. Снизу придут соседи, которым померещилось, что их заливают, сверху начнут заколачивать сваи, во всём мире погаснет свет и придут свидетели иеговы.

У этих людей, у них ни у кого нет цели сделать этому человеку плохо – если их в этом упрекнуть, они очень удивятся и даже обидятся. Они совсем наоборот: хотят, чтобы всё стало ещё лучше, причём именно сейчас и именно здесь, вот в этом самом месте.

Вот мне всё же вот что непонятно. Люди, которые десятилетиями показывали отменную непробиваемость к любой пропаганде, были вдруг внезапно навеки контужены десятком номеров коротичевского огонька и яковлевских москоу нюз. Если сейчас этим людям сказать, что Сталин и Берия, может быть, всё же не в каждый день съедали по невинному младенцу на завтрак и непорочну деву на ужин, они перестанут с тобой здороваться. Они не считают тяжёлым идиотом человека, который ещё в чине президента СССР снимался в рекламе пиццы-хат. У них на глазах суетливые люди с бегающими глазами рассовали по карманам огромную страну, но они всё равно ходят с самодельными плакатиками к мещанскому суду. Они получают всё те же советские сто сорок рублей, но считают, что феррари на большой пушкарской – это движение в сторону свободы, и почитают за главного гуманиста двадцатого века человека, предлагавшего смыть америку при помощи ядерной торпеды.

Нет, ничего не понимаю.

А ещё очень расстраивает педерастия. Не мужская, нет – мужская педерастия происходит где-то далеко за пределами наблюдаемого мной пространства, а как раз женская, та самая, которая расцвела прямо на моих глазах буквально за последние лет десять.

Сидишь вот, бывало, где-нибудь, напротив девушка симпатичная, отчего бы и не пококетничать? А тебя локтём в бок: «Зря стараешься». Ну ёб же твою мать! Я, в общем-то, может быть, и не собирался с ней ебаться, но получается так, что скрипач по-любому не нужен.

И грусть эта даже ведь и не шкурная почти: на мой-то век поебаться хватит – не в просвещённых столицах, так где-нибудь в Воронеже или на смоленщине, где даже и доллара ни разу не видели, не то что педерастии. И в порядке рефлексии, пусть и вредной для внутренней гармонии, можно признать, что мужской половой Хуй – это, возможно, не самый лучший предмет даже на фоне других столь же нелепых артефактов того бытия, которое всё является результатом недоступного нашему пониманию компромисса. Но всё же как-то бесконечно обидно почему-то. Как-то неправильно это, мне кажется.

В десять часов утра на автобусной остановке у меня стрельнула сигарету девушка в шикарном вечернем платье. Я поделился с ней союз-аполлоном. Девушка была очень довольна.

Когнитивнейший из диссонансов – это когда на утренней зорьке в недвижной воде без искажений отражается весь окружающий мир и соловей прокашливается, дабы завести пронзительнейшую свою песнь (позднее лето, да), и тут у кого-то начинает вдруг мелодично звенеть мобильный телефон. Какие такие важные сведения хочет он донести из безобразного и ненужного другого пространства? Хуй его знает. Если бы это был мой телефон, я бы его, конечно, отпиздил и утопил без малейшего сожаления, но свой я отключил ещё в начале апреля и ни разу об этом не пожалел. О! Сколько упущенных возможностей, видимо, разбилось о чёрствый голос неживой мегафонной барышни. О! Как это прекрасно.