Алексей Козлов: Городъ Нежнотраховъ, Большая Дворянская, Ferflucht Platz

– Я прозрел! – хрипло отвечает Андрейко, повернув на 360 градусов обескураженное детское личико с выкатившимися гнойными глазёнками к говорящему идиотскому невидимке, – Не нада! Здесь не Принстон! Я знаю! Здесь люди не могут жить, а кто здесь живёт, я не знаю! Не мучайте вы меня! Я не смогу ответить вам, как подобает! Я серьёзно болен! Я знаю тайну мироздания! Я знаю! Нет, здесь не Принстон! Не Калифорния! Это даже не Оклахома-сити! Я наконец понял, где я нахожусь! Хахаха! Чмошск – это! Осиное гнездо мира! Ад! Хахаха! Вот он, ад! Имперья зла! Тут даже центральные улицы не освещают! Ничего этого не существует на самом деле! А это только видение и ничего больше! Гадость проклятая! Хахаха! Хахаха-ха! И моя голова – не моя! Уши не мои! У меня ничего нет! Ничего! Никого рядом со мной нет! Иззыдьте все! Хахаха! Хахаха! Хахаха! Гаргантюа! Милый! Ты? Толстёнок! По нёбу тучи бегают, пошли они все в зад, под старою телегою здесь будет город-сад!

Он почти визжал, так убило его очередное открытие века.

– Да, лучше бы вы так и остались в неведении! – продолжил голос, – Когда ты знаешь то, что тебя повергает ниц, а ты ничего не можешь сделать, это ещё хуже, чем пребывать в полном неведеньи! Не надо! Не надо много думать! В конце концов, от многих знаний – много печали, как говорил великий Али Удри Шаруд ибн Бахмани! Ну и что, что не Принстон? Ну и что? А вы знаете, что говорил Абуль Фарадж? Нет? Не знаете? Жаль! А Фарук Бен Огильви? Тоже невдомёк вам? Зоя Клёнова, нежная, как маковая сомомка? Шон Абердыкин- отец? Фока Кирдыпекин? Товарищ Мазо? Не слышали речи товарища Мазо? Нет? А вы Мао не читали? Зря! Они о многом говорили! Но я не буду мучить вас воспоминаниями и скажу просто! Скажу самую малость из того, что можно было сказать! Милый мой! Найдите себе бабу! Просто бабу! Глупую и взбалмошную! И прекратите ходить в церковь к жрецам! Там вас ничего хорошего не ждёт! Мыши там и крысы! А воры! А больше там ничего хорошего нет! Лучше тогда займитесь ананизмом дома! Поверьте мне! За совет ничего не беру с вас! Есть предложения? Нет? Принято единоутробно! Прощайте!

И голос, умноженный эхом, ушёл в тихий рай.

О как похожи разговоры всех времён, как похожи! Сто лет назад, ровно сто лет назад ровно на том же месте происходил ровно такой же разговор, который Автор ровно тогда же и слышал, и не только слышал, но и записал. Тогда разговор вели двое внешне интеллигентных людей, одного из которых величали Япошкин, а другого звали Дрыкин. Япошкин, числивший себя солидным философом, на самом деле был отпетым гулякой и бабником, что не раз было замечено как окружающими, так и соглядатаями, наводнявшими в то время не только Санкт-Петербург, но и Нежнотрахов (Жлобской). Дрыкин был тих, как девушка, и боялся всех двуногих. Раньше эти двое были очень далеки друг от друга, и первым прозрел Дрыкин. Тогда он впервые открыл в Япошкине качества, какие раньше даже не мог подозревать, и которые в дальнейшем сблизили их – несомненную тонкость ума и отличную работу желудка.

– Сударь! Давайте сблизимся с Шеллингом! Он так хорошо говорил о пластических искусствах, так точно определили эстетические критерии своего времени, что я не умудрился ничего добавить к его инсинуациям! – шёпотом сказал Япошкин, наклоняя голову в лакированном цилиндре к красному уху сотоварища Пипиёкина, – Браво!

– А по-другому нельзя? – спросил Дрыкин, вдруг испугавшись.

– Нет! Нельзя! Европеизм этого не поймёт! Философизм нас осудит! Надо стоять на своём! Замкнуться! Остудить! Платон… Платон…

При воспоминании о Платоне он чуть не зарыдал.

– Ну, уж если нельзя… Не перетрудитесь тогда понапрасну!

– Знаете ли, а я пишу философические ноэли! Мне не советовали, а я всё равно пишу! Марфа Ильинична очень завистлива, она никогда не похвалит за дело! Я закрываюсь на щеколду в туалете и целиком посвящаю себя поэзии. Газет не читаю, а сочиняю поэмы. Хорошо творить в ночной тишине!

– И что, помогает? Пишите, пишите, Шура, если помогает!

– Помогает, знаете ли! Помогает!

– И как помогает? В чём выражается?

– Вам всё разжуй! Я… без рояля! Какие уж тут непонятки? Природе не нужна героическая смерть своих сынов и дочерей, природа призывает всех только к продолжению жизни, к славе и бессмертию. Видимо, в этом и есть смысл всего сущего. А государство призывает к другому… К самопожертвованию, к смерти… К маразму и троцкизму, под пологом коего легко очищать кошельки.

– О как! Грустно! Всё-то вы знаете, везде шкрябали! А вот луче скажите мне, профессор, луче скажите мне, профессор, скажите мне луче, почему женщины так мало и так необильно пукают?