Андрей Мансуров - Ироничная фантастика – 1. Социально-приключенческая фантастика

Ну, а гл а за-то у него не было и до этого. И вообще, Пит был жутко счастлив, что его СОС услышали, и подобрали ещё живым… Вот поэтому челнок и корабль продал мне подешевке. Ещё утверждал, что Мать «свихнулась» от сильного нервного потрясения. Когда они с автодоктором латали «пробоины» в Пите. Она его, дескать, очень любила…

Мне же решение стать скраппером пришло довольно… внезапно.

Не скажу, что моя предыдущая профессия была очень уж востребована. А тем более – законна. И поскольку досье на меня имелось теперь почти на каждой обитаемой планете (а их почитай, побольше, чем штатов в Америке), свою симпатичную мордашку, даже изменённую пластикой, сунуть я уже никуда не мог, так как чёртовы таможенные компьютерные системы распознают даже видоизменённые кости черепа!

Ну вот и получилось весьма удачно: я вложил деньги, нажитые непосильным, как говорится, трудом, а Кривой Пит получил возможность мирно и тихо доскрипеть на небольшую, но стабильную пенсию – после того, как положил мои кровные под проценты в Центральный Банк Содружества.

Оставшиеся у меня мелочи почти все ушли на ремонт, ремонт, ремонт, Иву и топливо.

Хорошо, что хоть не все.

В первых рейсах я даже толком не знал, что брать. Работал себе в убыток. Ничего, уже к третьему рейсу поднаторел. Свёл знакомства с нужными людьми и в этой сфере деятельности. Работал, работал, работал… И вот уже лет пятнадцать я, врать не хочу, живу в своё удовольствие. Накопил, как говорится. Проценты капают. Можно было бы даже завязать… Почить на лаврах и греться на пляжах курортных планет.

Но как же?!..

Вкусивший этой зар-разы – Свободного Поиска! – добровольно не «завяжет» никогда! Только вот если (тьфу-тьфу!) как у Пита, или Линден – не случится… Второй же вариант самый распространённый – «миссинг ин экшн».

Пропал, словом, без вести…

Так что тут всё, как у древних джентльменов удачи: либо пан, либо пропал, но на смерть в своей постели рассчитывать не приходится.

Да разве я из других? А то чего бы я начинал с… Ну, неважно. Вдруг эти чёртовы заметки, которые я калякаю тут в бортовом журнале от нечего делать, пока лечу куда мне надо, какая-нибудь слишком любопытная и располагающая свободным временем зар-раза решит почитать – хотя бы для того, чтобы знать: каких жутких дыр в нашей Вселенной надо всячески избегать. Чтобы не вляпаться в д… мо по самые уши.

Или уж – как потом из этого д… ма можно выбраться. Живым.

Ну а я вот – как раз любитель. Вляпаться. Ну поэтому и вляпался.

Нет, лучше всё – по порядку. А вот координаты, где подцепил эту занозу себе в …опу – ни за что не сообщу!

Вдруг ещё удастся продать ЭТО…

Обычно рейс за товаром занимает у меня от четырёх месяцев до полугода. Ведь даже на гипертяге больше семи-восьми световых не разовьёшь без того, чтобы не стало что-то болеть: сердце там, печень, у кого – поджелудочная… У меня, например, при девяти световых начинают жутко болеть зубы, и искусственные суставы на руках. А руки для работы, сами знаете, иногда нужны. Вот и приходится слоняться по отсекам, как идиоту, читать справочники, каталоги и учебники, работать на тренажёрах, смотреть видео. Или трепаться с Матерью о её былых похождениях с Питом.

Ничего не скажу, поучительно, но… Пит же умный – все конкретные координаты из её памяти заранее удалил.

Ладно, напишу, когда особенно скучно будет, и о нём. Или, ещё лучше: выйду на пенсию – опубликую мемуары. Так и назову их: «Изнанка Ада»… «С занозой в заднице»… «Смертельная Находка»… Или ещё как. Лишь бы покрасивей – всё равно, как ни назови, большинство приключений довольно… Хм… Жутковаты.

Не для слабонервных.

Правда, среди скрапперов таких и не водится.

По ночам одна отрада – Ива. Хорошо хоть, она у меня молодец. Не спросишь – сама первая разговор не начнёт. Тело у неё как раз такое, как я люблю: миниатюрное, очень стройное, поджарое и крепкое. Конечно, не следует так делать, но иногда я использую её и как помощницу для перетаскивания неудобных предметов – а что, она покрепче любого мужика будет…

Лицо ей я выбрал от какой-то там древней артистки. Не помню фамилию, но звать её было Анжелина. Приятное лицо: не слащаво-приторное, а сильное, волевое. За все двадцать пять лет «совместной жизни» я ни разу не захотел это лицо поменять. Да, собственно, как и тело. Впрочем, иногда мы и просто рядом спим – без увеселений. И хотя у неё обычная программа, мне кажется, что она меня понимает, как никто.