Роман Грачёв - Томка. Начало

Впрочем, вернемся к нашим звездным будням.

– Отныне тебя зовут Тамара!

Дочка выпучивает глазюки. Оно и понятно: вот уже седьмой год ее зовут Диана, и с какого, простите, томатного сока она должна менять свое красивое имя?

– Потому что ты будешь звездой, – терпеливо поясняю я.

– Как это?

– Автографы будешь давать. Ты же мечтала давать автографы?

Мне казалось, сильнее выпучить глазюки уже невозможно, но для человека с интеллектом, как говорится, плевое дело.

– Я буду расписываться на своих фотографиях?!

– Когда писать научишься. Так, а теперь соберись! Ты – Томка, тебе шесть лет, ты живешь с папой. Ты хулиганка, у тебя рогатка и водяной пистолет. Готова?

– А можно сначала поесть?

Наш терпеливый фотограф Ольга Гельская вручает ей добытую где-то тарелку с кексом и начинает снимать…

С этого началась наша первая фотосессия, в результате которой мы получили около трехсот снимков: Томка с рогаткой в кармане стоит рядом с папочкой, вооруженным пистолетом (типа мистера и миссис Смит); Томка с морской свинкой; Томка на матрасе среди виниловых грампластинок «AC/DC» и Майкла Джексона… Из этого гигантского массива были отобраны штук двадцать-тридцать и использованы в качестве обложек к романам и в рекламной продукции.

Ребенок стал предвкушать вселенскую славу и приготовился давать автографы.

Папа думает, что он умный. Гы! Хотя, может, он и в самом деле умный. Все время сидит у компьютера – читает, читает, читает. Я ему иногда кричу: «Пап, дай чаю!» Или: «Пап, я писить хочу, а там кошка сидит на унитазе». А папа все читает, читает, читает. Скукота какая. Я бы еще поняла, если бы он картинки смотрел – кошечек там, собачек смешных. Нет, у него одни буквы, маленькие такие, ничего не поймешь.

А еще он иногда и пишет что-то. Стучит пальцами по буквам. Тынц-тынц-тынц. Я когда научусь быстро читать, встану у него за спиной и узнаю, что он там себе придумывает. А то он тут напридумывает про меня всякого, а мне потом придется отдуваться и говорить, что он все перепутал.

Ладно, зато он говорит, что я стану звездой. Что про меня все узнают. Вот пойду по улице, вся такая обалденная, а люди станут на меня пальцем показывать и говорить: «Во, это же Томка идет! Смотрите, какая она обалденная!». И побегут ко мне автографы брать. А я обязательно улыбнусь так хитренько, спрошу: «Ручка есть у вас? А то моя в кабинете осталась». У них ручки с собой, конечно, не будет, и я вздохну: «Ну, чего ж вы так совсем, вышли гулять, а ручки с собой не взяли, чтобы у меня автограф взять. В следующий раз не забудьте, а пока давайте я вам лучше мороженого куплю. Пап, дай пятьдесят рублей».

Так что папа у меня все-таки умный.

Ладно, полежу, а то что-то конфеты в животе бурчат.

…проявлялись часто. Да и сейчас, спустя годы, время от времени дают о себе знать. Детям ведь еще невдомек, что слава сама по себе штука пустая, что прославиться можно элементарно – спустив, например, штаны на главной площади города и выложив видеозапись этого «перфоманса» в интернет. Посему не уставал я объяснять ей, что правильная слава – это не узнаваемость на улице, а признание твоего труда большим количеством людей. Только тогда можно гордиться известностью, когда ты сделал что-то такое, что интересно многим, что наполнило их жизнь чем-то новым. Зернышки, конечно, падают в почву и прорастают потихоньку, но ребенок есть ребенок.

Едем как-то в машине. Слушаем «Earth Song» Майкла Джексона. Необычная тишина.

Оборачиваюсь:

– Чего такая грустная?

– Джексон умер…

– Эк вспомнила! Уж почти три года как!

– Да. – В глазах дочки появляется азарт. – Пап, а меня все будут знать, как Майкла?

– Ну, дорогая, для этого надо много и много трудиться.

Энтузиазм угасает.

– Но ты же говорил, что я буду звездой.

– Говорил.

– И еще ты обещал, что мои фотографии будут в журнале!

– Все так и было. Тебя же недавно печатали.

Снова загорается «лампочка»:

– Точно! А сколько людей прочитали тот журнал?

– Ну, думаю, тысяч пять, не меньше.

– Пять тысяч?! Обалдеть! А сколько еще осталось в мире человек, которые должны про меня прочитать?

– Дай сосчитаю, – корчусь я от смеха. – Примерно шесть-семь миллиардов.

Дочь умолкает. Я осторожно оборачиваюсь. Она что-то вычисляет на пальцах, потом качает головой и резюмирует:

– Работы еще дофига.