Любовь Карпенко: Лживая осень. Сборник рассказов

Операция прошла спокойно и длилась не долго. После чего Репу положили в отдельную клетку, отходить от наркоза. Он ещё неделю отлеживался, и его выпустили в вольер. Репа долго сидел в тени дерева, наблюдая за самками. После была попытка побежать за самочкой, но на половине пути Репа остановился, как – то удивлённо посмотрел по сторонам и пошёл искать пустую корзину. Он долго перебирал корзины, потом нашёл побольше размером, вытряхнул из неё траву, и завалился в неё, выставив на солнышко живот и свесив кривые ноги через края.

Репа остался жить в зоопарке. Его похотливость бесследно исчезла, он стал спокойным и сонливым, разжирел и перестал помещаться в самую большую корзину. Сердобольная баба Маня где – то раздобыла специально для него большое корыто и обшила его старым одеялом. Репе корыто понравилось.

Подросшие малыши перестали бояться хулиганистого самца и уже не сторонились, когда Репа прогуливался по вольеру. А Михалыч частенько присаживался на край корыта, в котором лежал его бывший недруг, угощал его бананом и заводил с ним разговор о жизни. А Репа засыпал под рассказы Михалыча.

Ещё вчера, гуляя по улицам города, Сергей удивлялся осени, небывалой, бережно хранившей зелёную листву в густых кронах деревьев. Ничего подобного в этих краях ещё ни случалось и, обычно к приходу ноября, деревья стояли нагими и с почерневшими стволами. И от этой пышной зелени было как – то не по себе, будто перепуталось время, и всё вокруг было нереальным.

Если всё в природе идёт обычным ходом, то по всем приметам должна была грянуть жёлтая пора, играющая солнцем на листьях, привычная в своей восхитительной красоте, тёплая, наполняющая душу щемящей тоской по прошедшему лету. Но осень сеяла непрерывными дождями, стояла лужами на асфальте, дула порывисто холодом и прятала солнце в серых холодных тучах.

Сегодня же, возвращаясь с работы, Сергей увидел голые, почерневшие стволы деревьев и не верил своим глазам. Всё случилось быстро, как бывает только в кино. Ночью грянули заморозки, утром подул шквальный ветер, а дворники сделали своё дело за день, убрав опавшую листву. И не было в этой осени красоты, а были только обманутые ожидания прекрасного перед долгой зимой.

Ещё вчера он был на седьмом небе от свалившегося на него счастья. Наконец – то он встретил ту, о которой мечтал долгие годы! Вот уже целую неделю он пребывал в приподнятом настроении. Вечерами он летел на машине встречать её с работы, по пути заезжал в цветочный киоск и выбирал самые красивые розы и улыбался, вспоминая, как она радовалась цветам. Всю дорогу она ворковала о счастье находиться рядом с ним, обещая ему долгую и счастливую совместную жизнь.

Он кормил её заботливо приготовленным вкусным ужином, смешил забавными историями из жизни, мыл посуду и готовил постель.

Он любил её так, как никогда и никого не любил. А она стонала в его объятиях и шептала его имя.

Ещё вчера, после пылких объятий, она клялась ему, что ей никогда и ни с кем не было так хорошо и спокойно. Делилась с ним своими горькими воспоминаниями из прошлой жизни, говорила, что не хотела бы больше испытывать ничего подобного. Она мечтала о совместной поездке к своим родителям, чтобы познакомить их со своим избранником.

Сегодня, возвратясь с работы, Сергей, как обычно, приготовил ужин, и уже было собрался ехать встречать своё счастье, как зазвонил сотовый. Она просила не торопиться и сослалась на неотложные дела, сказав, что доберётся домой сама, и просила его не волноваться.

Он прождал до одиннадцати, потом появилось странное и неприятное предчувствие обмана. В начале двенадцатого, дверь квартиры распахнулась, вошла она и её бывший сожитель. Он, как ни в чём ни бывало, снял обувь и прошёл в её комнату. Обескураженный Сергей стоял в коридоре и смотрел в глаза своей любимой. А она смотрела на него и улыбалась широкой улыбкой. А в глазах была ничем не прикрытая ложь.

В ту зиму, травматологическое отделение больницы было перегружено. Больные лежали не только по палатам. Пришлось собирать дополнительные койки и выставлять их в широкие и длинные коридоры отделения.

Основной контингент больных состоял из старичков, детей и, конечно, сильно пьющих мужичков.

Детей отделили и разместили на втором этаже корпуса. Но одного, двенадцатилетнего «подрывника – мазохиста» пришлось отправить во взрослое отделение. С детьми его оставлять было нельзя, дабы невзначай, не стал делиться он с детишками своим опытом подрывной деятельности. Пацан этот, поступал в отделение с такой регулярностью, что всем становилось тошно, когда видели его смеющуюся рожицу в обработочной. На сей раз, это была уже девятая ходка в травму. Его белобрысая голова была практически без волос, остался только кусочек чуба и клок волос уцелел на затылке. Руки, ноги и туловище были в мелкоточечных ожогах, на его лице остались не задетыми только нос, губы и глаза.