Геннадий Комиссаров - Как я был… В стихах и прозе

Я уже без души
В безвоздушном пространстве,
В глупой радости тело
Размякло в тиши.
Хорошо пребывать
В безмятежнейшем трансе,
Хорошо не иметь
Бесполезной души.

В душных метр на два
Мне нисколько не тесно.
Это ж счастье какое —
Лежать без нужды.
Но зачем мне сказали
Те, которым известно:
«Слушай, парень, ведь счастье —
Состоянье души…»

Жжет вопрос – в чем не прав?
Жжет, понятно, не очень:
Нет души у меня,
Но нуждаюсь в прозрении.
Вывод есть —
Деловит, рассудительно точен:
Понял слишком буквально я
Первичность материи.

Башка трещит,
Во рту противно.
Чуть оступился —
И вот те на!
Жена ворчит:
Мол, как тебе не стыдно?
Обидно,
Видно
Мне не дождаться,
Когда будет тишина.

Производственная тема – сущий клад для режиссера:
Нет с костюмами проблемы, и можно быстро снять
Жизнь огромного завода – от уборщиц до вахтера,
И директора со свитой показать.
Пишется сценарий – серий будет пять,
Очень много в фильме надо рассказать.

После тяжелой смены что делать? Все равно!
Взяли две бутылки и пошли в кино
С корешом Васяткой культурно отдохнуть,
А в зале время не теряли, в сюжет сходу вникали
И закусили – чтобы не уснуть.

Так, все на месте вроде, значит, будет толк:
Деловой директор, умница-парторг.
Бессонницей страдают, думают за всех…
И вот вам ложка дегтя: пройдоха проник в цех.
В цех по производству ценного сырья,
И всем бы возмутиться, но пока нельзя.

Бригадир Жестянкин – положительный герой —
Совсем дошел до точки, ходит сам не свой.
Все думает, гадает – в чем причина зла?
А пройдоха время не теряет и бригадира увольняет.
За что? Как алкаша.

Во как сильно сюжет закрутился —
Без полбанки и не понять ничего.
Мой друг Васька с испугу взбесился
И кричит: «Ну совсем как в кино».

Только зря проходимец тот радовался,
Он забыл, что ведь серий-то пять.
И в четвертой уже он добаловался,
Ну, а в пятой аж начал икать.

Получил по заслугам иудина,
Бригадир вновь в цеху, молодец!
Надо выпить, где наша посудина?
Вот такой вот счастливый конец.
Фильм прошел, ну что сказать? Все довольно мило,
Только вот я посмотрел, и меня ********

Мысли у меня такие ясные,
Руки у меня такие грязные.
Все машу кувалдою-кувалдочкой,
Намашусь – поем, посплю и сказочной
Называю жизнь свою —
И опять машу, машу.

Дегтем поливаю мысли ясные,
Мою руки, а они все грязные.
Даже сплю теперь уже с кувалдочкой,
И почти не ем, но все же сказочной
Называю жизнь свою —
И опять машу, машу.

Затуманили дурманом мысли ясные,
Добела отмыл я руки грязные.
Не машу теперь кувалдочкой,
А хожу при галстуке и сказочной
Называю жизнь свою
И совсем не тем машу.

С юных лет поем мы в этом хоре.
«Раз» говорят – так мы разинем шире рот.
Стоп! Кто с похмелья вдруг запел в миноре?
Взмах дирижерской палочки – и вот
Все голоса звучат, как полагается, в мажоре,
А кто не так запел, конечно, идиот!

Хотя позвольте, как же так, его отлично знаю.
Я вместе с ним пришел на наш родной завод.
Но дирижер кивком холодным: «Понимаю,
Ведь вы, должно быть, тоже идиот!»

Вмиг оттащили, наказали, покарали.
За что? Тут ясно, и не надо слов…
А неглупый товарищ, пока рты разевали,
Ловко втиснул свой голос в стройный хор голосов.

«Почему мяса нет?» – шептал народ.
Кто кричал – тех отвели за поворот.
На проспекте стояла довольно мрачная толпа
У магазина под названьем «Мясо. Колбаса».

А медицинское светило популярно объяснило:
«Мол, это бред, что вам другие говорят.
Я на кроликах проверил и теперь скажу правдиво,
Вывод ясен, однозначно: мясо – это яд!»

Вот те на, что говорят люди знающие.
Кстати, в мясе толк понимающие.
Да Бог с ним, с мясом, и потом —
Со спиртом проще, чем со скотом.

«Но ведь водка – это ж яд», – ловлю себя на мысли я,
А светило мне: «Вопросу рад,
Но про водку – это сказки для ребят,
Короче, просто фикция».

Вот те на, что говорят люди знающие,
Кстати, в водке толк понимающие.
Да Бог с ней с водкой, она в цене,
Это ж какая прибыль в госказне?