Ольга Трушкина - Нина Ричардовна – Старая Сквалыга

© Ольга Трушкина, 2017

ISBN 978-5-4483-6291-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Утренний луч осветил темную мрачную, оклеенную грязно-коричневыми в квадратик обоями. Обстановка этого помещения была очень необычной. Тут было всего столько понаставлено, что оно больше напоминало склад, чем жилище человека. На полу расстелен грязный, давно нечищеный бурый с узорами ковер. По коврику висело на каждой стенке. А еще три стояли свернутые рулонами у стены за тахтой, на которой спала хозяйка комнаты, маленькая тощая старушонка Нина Ричардовна.

Под самой же тахтой плотно стояли трехлитровые баллоны с огурцами, их было огромное количество, те что не поместились под старушечьим ложем – сиротливо толпились у окна. Все они были закатаны не прошлым и даже не позапрошлым летом, а гораздо раньше. Их содержимое, судя по всему стало непригодным в пищу, но Нине Ричардовне было жалко их выбросить. До этого ей было жалко их открыть и употребить в пищу, а теперь стало жалко выкинуть.

– Ничаво, вона племяш приедет, отдам ему, на закусь к самогону, небось, сгодятся, – думала старушка. Но когда племянник Анатолий источающий неповторимый аромат самогонного перегара наведывался в гости, Нине Ричардовне становилось жалко отдавать ему огурцы.

– Авось так обойдется пьян подзаборная, огурцы ишшо хороши, самой сгодятся, – размышляла старушка, а банки так и продолжали толпиться в ее комнате. Время от времени какой-нибудь баллон взрывался, вонючий тухлый рассол проливался на ковер. Нина Ричардовна, ругаясь на чем свет стоит, убирала осколки и вялые сморщенные овощи, но едкий запах после еще долго стоял в комнате, которую женщина никогда не проветривала.

– Все хвори от сквозняков, – говорила она.

Почти половину помещения занимал гигантский, до самого потолка, платяной шкаф, темный и мрачный, как гроб. Там было сложено такое количество одежды, что даже самой старушке было страшно туда заглядывать. В гардеробе хранились шубы, пальто, плащи, куртки, свитера и прочие вещи не только принадлежавшие ей, а еще и ее покойным маме и бабушке. Она специально наняла газель и съездила за их пожитками в деревню, чтобы перевезти все старье сюда.

– Вещи хорошаи, добротнаи, таких чичас не делають, – приговаривала она, перекладывая все это пыльное, заплесневелое, давно потерявшее первоначальный цвет старье, из мешков в шкаф, – авось ишшо пригодятси.

А в боковом отделении гардероба на полках хранилось огромное количество нового нетронутого девственного постельного белья. Тут было все: белоснежные простыни и наволочки, вышитые пододеяльники, нежнейшие махровые полотенца. Сама Нина Ричардовна спала на застиранном до дыр дрянном посеревшем бельишке, а свои огромные запасы берегла впрок, для какого-то светлого будущего, которое, судя по-всему уже никогда не настанет.

На нижней полке необъятного шкафа стояли многочисленные жестяние банки со вздувшимися мясными и рыбными консервами, упаковки с чаем и кофе, все это богатство было выпушено в 70—80 годах прошлого века и давным давно уже пришло в негодность, но Нина Ричардовна продолжала его заботливо хранить по причине своей просто фантастической скупости. Такие знаменитые литературные герои как Гобсек, Скрудж, Плюшкин и Скупой рыцарь, по сравнению в Ниной Ричардовной были сущими транжирами.

Старушка ничего и никогда не выкидывала. Всю свою зарплату, а теперь уже и пенсию тратила на создание все новых и новых припасов. Очевидно, она твердо верила, что когда-нибудь наступит Очень Черный День и все это ей тогда пригодится.

Даже конфетные обертки она тщательно разглаживала утюгом и собирала в особую коробочку. Клетки из-под яиц аккуратно вставляла друг в друга и складывала на кухне. Одна такая башня уже достигла потолка, зато вторая была построена еще только на половину.

Кухонные шкафы просто ломились от новеньких сияющих кастрюль, сковородок и ковшиков. Чайные и обеденные, ни разу не использованные сервизы, заполняли все полки. Бархатные коробки с мельхиоровыми и серебряными ложками, ножами и вилками были аккуратно сложены в углу, под пирамидой из связанных стопками старых газет. Несмотря на такое богатство и изобилие Нина Ричардовна ела из страшной отбитой эмалированной миски гнутой алюминиевой вилкой. А чай пила из настоящего музейного экспоната – солдатской жестяной кружки времен первой мировой войны.