Алёна Аворус - Взахлёб. Невыдуманные истории

– Вырастили бандитку, хулиганку, что творит! Ничего себе девочка!

Как ни пытались, но ни мои папа с мамой, ни дядя с тётей снять горшок с головы так и не смогли. Отвезли, в конце концов, брата в больницу и сняли там. С тех пор нас одних играть не оставляли.

Я-то прекрасно помню, как дрожала от страха под лестницей. А дядя мой, что он бегал с криком:

– Где эта бандитка!

Горячо отрицает:

– Не мог я этого кричать про такую хорошую девочку…

В нашем роду много людей, художественно одаренных, даже довольно известных. Мои родители тоже надеялись, что у меня откроются способности к рисованию. С самого раннего детства мне в огромном количестве покупали альбомы, карандаши, мелки и краски.

Я прекрасно его помню, этот жёлтый карандаш. Он так и стоит у меня перед глазами. Взяла я его, засунула в ухо и стала крутить. И вдруг раздался такой оглушительный хруст. Карандаш остался у меня в руке, а обломок грифеля – в моем правом ухе.

И так страшно этот грифель хрустел и шуршал, словно какой-то жук перебирал лапками. Мне и слушать этот хруст было противно, и признаться родителям страшно. Что бы я им сказала?

– Зачем ты карандаш в ухо засунула?

– Сама не знаю…

Я пыталась грифель ногтями подцепить, но только дальше его проталкивала. Так глубоко он забился, что даже и пальцем стало не достать. Сразу в ухе у меня зашумело и затикало, как часы. Тут уж я перепугалась и побежала к родителям признаваться.

Был вечер воскресенья, все поликлиники давно закрылись. Родители поймали такси и повезли меня в дежурную. Там врач посмотрел и удивился:

– Надо же так в ухо грифель затолкать!

Хватал, хватал пинцетом, так и не вытащил. Родители уже стали в панику впадать, а у меня температура начала подниматься.

Из дежурной поликлиники повезли меня на машине «скорой» в Морозовскую больницу. А там совсем древний профессор нас встретил. Взял щипчики и сразу как-то вытащил. Подал мне этот жёлтый грифель:

– Это вам на память, сударыня!

Совсем недавно я случайно увидела ролик, как мужчине где-то в Америке доставали из уха мотылька. Мне сразу так плохо стало, и ноги подкосились. Вспомнила, как грифель у меня в ухе шуршал и хрустел.

Бабушка умела варить замечательное варенье. Особенно из клубники. Сами ягодки были внутри кислые, а сироп сладкий.

Когда мы снимали дачу в Конаково, бабушка варила варенье всё лето. Оно было черничное, малиновое, яблочное, из крыжовника с листьями вишни и, конечно же, восхитительное клубничное.

Самым моим любимым лакомство в то время был «сладкий хлеб». Делали его так: кусок батона намазывали сливочным маслом, а сверху клали варенье. Съесть такой бутерброд и не «нарисовать» себе усы из варенья было для меня делом просто невозможным…

Мы бегали на улице с утра и до вечера. Быстро поели, что-нибудь с собой схватили, и опять гулять. Кто яблоко, кто печенье, а кто и конфету жевал. Словом, у кого что было.

Как-то раз я вышла на улицу со «сладким бутербродом». Шла, кусала его на ходу. Вдруг почувствовала, что кто-то сел мне прямо на усы из варенья. Я подумала, что это муха и придавила её пальцем. А она как укусит! Это была совсем не муха, а огромнейшая оса.

Я от боли даже бутерброд свой выронила. Никогда ещё в жизни меня не кусали ни пчёлы, ни осы. Заревела, слёзы полились градом. А губа как огнём заполыхала…

Пока я до дому бежала, губа моя всё раздувалась и раздувалась. Такая огромная плюшка образовалась, что даже нос заткнула. И говорить я не могла, и дышала еле-еле.

Бабушка мне сделала компресс из чая с подорожником, опухлость меньше стала, сразу нос освободился. Но разговаривать нормально я ещё дня два не могла – попробуй, поговори, когда у тебя верхняя губа не шевелится.

Наверное, этот укус подействовал на меня как прививка. Никогда у меня больше ничего так не раздувалось, хоть и кусали меня осы потом частенько…

Моё раннее детство прошло в коммунальной квартире. Комната у нас была маленькая, народу жило много – особо не разбежишься. Зато коридор и кухня были огромные. По коридору мы, с соседским мальчишкой, катались на трехколёсных велосипедах.

Жила у нас в квартире одна старушка, и все дети её очень боялись. Нос у неё был крючком, глаза навыкате, и она ими так страшно сверкала. Мы её прозвали Бабой-Ягой. Как видели Ягу в коридоре – сразу бежали в комнаты прятаться.

Кот у соседки жил огромный, чёрный. Зимой она его из комнаты не выпускала, а летом увозила в большой корзине на дачу. Все в квартире говорили: