Родион Кормановский - День огурца. Любовь, кошелек или жизнь?!

– И этот стриптиз наши победители покажут всем остальным!

Толстяк вздыхает.

Из зеркала на него пялится его же собственный портрет, украшенный лиловой отметиной посреди лба.

– Ну, надо же было ещё и в этот клуб потащиться вчера! – колобок укоризненно смотрит на себя.

Отражение ничего не отвечает, только возвращает ему осуждающий взгляд. Толстенький трогает шишку и бубнит:

– Ай! Опять я вляпался! Весь вид испорчен! А ведь был такой красавчик!

Он оглядывает своё глобусоподобное пузо, бегемотьи ноги, торчащие из семеек с сердечками, и гладит по лысине, венчающей голову, круглую как пушечное ядро.

Колобок наносит на лицо пену и берет с раковины бритвенный станок. Станок дрожит в его руке мелкой дрожью.

– А-яй! – бормочет он и подмигивает своему отражению, – видать, вечер вчера удался всё-таки!

Затем толстяк аккуратно водружает станок обратно на край раковины, бубнит:

– Так дело не пойдёт! – и топает в комнату.

Там он наливает в рюмку коньяк из бутылки, стоящей на столе. Полрюмки.

Поднимает.

– Нет, маловато, – ставит рюмку на место и доливает её доверху.

– Вот теперь в самый раз.

Он опять поднимает рюмку и смотрит в окно. Солнце пытается пробраться в комнату, а в открытую балконную дверь залетают детские крики.

В этот момент пена с его подбородка капает в рюмку.

– Эх, – вздыхает Колобок, – хорошо-то как!

Пена, потревоженная движением его челюсти, огромным куском шлёпается на пол.

Толстяк ещё раз вздыхает, и опрокидывает в себя содержимое рюмки.

– Ух! – крякает он, – привкус какой-то. Вот и покупай коньяки в супермаркетах!

Звенит мобильник.

– Бр-р-р! – встряхивает головой толстячок, разбрызгивая остатки пены по полу, и идет искать телефон.

Пока мобильник надрывался, Колобок обошёл кухню, комнату и выбрался в прихожую, где и обнаружились скомканные брюки.

– Вот, чёрт! Штаны как из одного места.

Обладатель пуза с трудом нагибается, поднимает штаны, и запускает руку в карман. Но звонки уже прекратились, а на экране телефона горит надпись:

«Пропущенный вызов. Маша.»

– О, дорогая, – бормочет Колобок, – ещё раз перезвони, а то я совсем разорюсь.

Телефон молчит.

Коньячное тепло уже вовсю разливается по телу, и толстяк почувствовал себя лучше.

– Да, хорош, все-таки выдался вечерок, – он хочет почесать лоб, но натыкается на шишку. – Блин! По крайней мере, я хоть стриптиз не показывал, как тот парень со своими подружками. Им реально не повезло!

За невозможностью почесать лоб, толстый скребет себе филейную часть.

– Или повезло? Ик! Ой, что это я? Вон как тёлки в зале визжали, когда подружки с него трусы стащили!

Он протопал в ванную и уставился на своё отражение.

– Я бы тоже смог стриптиз показать! – заявляет он сам себе.

Затем выгибается перед зеркалом и становится похож на черепашку-ниндзя, одевшую панцирь задом наперед.

Кругленький задумчиво чешет мобильником ухо и тот верещит.

– Ой! Ик! – подпрыгивает толстяк и нажимает на кнопку.

– Да, дорогая! Ик! Почему трубку не беру? Так я бреюсь! – мяукает бегемот, – Что? Уже? Через десять минут приедешь? Хорошо-хорошо, я тебя жду, моя киска!

Толстяк вываливается в прихожую, засовывает телефон обратно в штаны, и возвращается в ванную. Берет станок, и уже хочет побриться, но обнаруживает, что вся пена исчезла с лица.

– Ой! Куда ж пена-то делась?

Он заново наносит пену, и приготовится, все-таки заняться бритьем, но замечает, что рука всё ещё дрожит.

– Что за чертовщина! Похоже, я вчера глотнул лишнего.

Кругленький обиженно глядит на себя и опять топает в комнату. При этом пена в пути снова его покидает, обильно капая на пол.

Через мгновение рюмка опять наполнена, и толстяк поднимает её, как флаг над Рейхстагом.

– Чтобы женщины оказывали мне столько же внимания, как тому блондинчику! – провозглашает он тост, мечтательно глядя в окно.

Пена капает в рюмку, а толстяк продолжает речь.

– Ик! – громко выдает он. – Чтобы мне сегодня решить мои проблемы!

Пена ещё раз капает в рюмку, и тут же отправляется вместе с коньяком в желудок Нехудого.

– Фу! – восклицает лысо-толстый. – Какая гадость! Точно коньяк палёный! Какой-то парфюмерией отдаёт. Ик!

Со второй рюмки толстяку, наоборот, плохеет, и он прется в ванную заканчивать свои процедуры.

– О! Опять пены нет! – возмущенно вопит он. – Что за… Ик! Бе-е-е!

Струя рвоты исторгается из внутренностей Колобка, аккурат, в его отражение.