Сергей Егорычев - Хроники Пи-14

– Знал – ответил адъютант.

Город Ноль, выстроенный из 12 огромных шестиугольников и 24 огромных пятиугольников напоминал полусферу, укутанную батареями, преобразующими энергию светила.

К утру путники достигли Храма Трёх Фенгов.

Три фенга – Аве-12й, Иви-11й и Дикбик-10й – сидели в зале Совета, образуя равносторонний треугольник.

Через пол подавалось питание. Едва заметный индикатор под подобием ногтя пятого манипулятора у трёх фенгов светился приятным аквамариновым светом.

Перед глазами каждого из них возникали строчки реплик, которыми они обменивались, не произнося ни слова.

Сложно было понять, о чём идёт речь. Для стороннего наблюдателя никаких строчек в воздухе не висело. Да и речь шла на достаточно древнем наречии, известном только Трём Фенгам.

Фунг Лорд А. Дин и его адъютант Зеюс тем временем приближались к величественным стенам Храма.

В воздухе позади зажужжали три стрекозы с крыльями из синей стали.

Облетев путников, стрекозы удалились в Храм.

Повсюду стояла тишина.

Фунги подошли к воротам. На воротах на чёрном фоне возникли четыре столбика, перечислявших известные фунгские языки.

А. Дин ткнул в Авергеон, священный язык фунгов.

Появилась строчка с вопросом «Цель визита» и четыре варианта ответа:

1. Жалкий фунг скоро встретится со своим влиятельным другом.

2. Жалкий фунг не жалок и хочет предстать перед Советом.

3. Жалкий фунг хочет видеть Трёх Фенгов.

4. Жалкий фунг ищет солод, хмель и воду.

Лорд А. Дин ткнул в третий вариант.

Ворота исчезли в полу и перед фунгами открылась дорожка, ведущая в зал Совета.

Справа из стены выехал умывальник. В раковине было мыло.

Фунги остановились.

– Зеюс, ты знаешь, что я выпустил ветер?

– Знаю – ответил Зеюс.

– Мне надо умыться и вымыть ноги. Советую тебе последовать моему примеру.

Фунги совершили омовение и прошли дальше.

– Зеюс – сказал Лорд – ты знаешь, что сейчас время предстояния пред нашим влиятельным другом?

– Знаю – ответил Зеюс и рухнул на колени, повернувшись в сторону левой стены.

Воздев руки к потолку, Зеюс неустанно заговорил на Авергеоне. Через пять минут, не дождавшись ответа, Зеюс встал с колен, и путники продолжили идти ко главному центральному залу Совета.

В зале было темно. Лишь небольшая полоска зелёного света окаймляла помещение.

Фенги по-прежнему сидели треугольником.

Перед фунгами голографически высветился вопрос: «Какие вопросы есть у жалкого фунга Лорда А. Дина и его жалкого адъютанта ко Трём Фенгам?»

Ниже под углом один радиан была клавиатура.

– Кто главный? – напечатал Зеюс.

– Нет главных – возник ответ.

– С кем говорить? – не унимался Зеюс.

– Поговорите с вашим влиятельным другом, жалкие фунги.

– Я уже поговорил – напечатал Зеюс.

– Какие ещё вопросы остались у жалких фунгов ко Трём Фенгам?

– Нам нужна рожь, соль, вода, огонь и печка.

– Почему столь жалкие вопросы жалкий фунг позволяет себе задавать Трём Фенгам, а не выбрал четвёртый вариант?

– Нам нельзя обойтись солодом, хмелем и водой. Наш влиятельный друг против этого.

– Заберите испрошаемое на выходе – возник ответ – Ещё вопросы?

Глаз Зеюса сверкнул лукавым светом. Некоторое время он колебался, но вдруг не удержался и напечатал:

– Каково вашей душонке в этих телах?

– Зеюс! – выкрикнул Лорд.

Было поздно. Леска из синей стали разрезала воздух и голова Зеюса упала с плеч в открывшееся отверстие, за которым полыхал огонь.

Тело Зеюса свалилось на пол. Несколько раз зелёная кровь брызнула из горла.

– Остались ли ещё вопросы ко Трём Фенгам у фунга Лорда А. Дина? – возник вопрос.

Сделав три шага ко клавиатуре, Лорд тяжело выдохнул и напечатал, тщательно выбирая буквы и огласовки древнего языка, «Нет.»

Развернувшись, фунг сказал что-то на Авергеоне и, прихватив у выхода фунт ржи, пачку соли, пять пинт воды и портативную печку с автоматическим розжигом строго на время, которое фунги отводили на общение с их влиятельным другом, покинул Храм и город, вернувшись ко следующему утру в пещеру.

Ещё шесть дней нового месяца фунг не ел, размышляя в позе полного лотоса о безрассудстве своего адъютанта и о мудрости их влиятельного друга, которую он проявил в тот злополучный луковый день.

На седьмой день месяца Сатим, когда уже съел приготовленную из ржи лепёшку и почтил тем самым память своего товарища Зеюса, перед ним возникла голограмма с никем иным, как с фёнгом Гиблатанусом.