Соломея Лютова - Куда уходит солнце? Повесть

В один прекрасный зимний солнечный день в мою голову закралась одна привлекательная мысль.

Когда воспитательница вывела нас гулять, я, как обычно, пристроилась позади всех.

Когда мы отошли от детского сада, а воспитательница отвлеклась, я сказала своим сверстникам, которые, впрочем, не обращали на меня никакого внимания:

– Идите, дети, гулять…

Кто-то из них посмотрел на меня, услышав мои слова, но тут же обо мне забыли.

Все двинулись в сторону детской площадки, а я, пока меня не заметили, пустилась во весь дух домой.

Я выбежала за ворота детского сада, перебежала через двор, и вот я уже у нашего подъезда. На душе было радостно. Я, наконец-то, вырвалась из клетки.

Свобода!

Солнце улыбалось мне, и зимний день смеялся вместе со мной…

После моего побега меня забрали из детского сада.

Я перестала ходить в эту клетку для малышни, меня вернули в мой раёк.

Вскоре моя прабабушка Матрёна умерла, и мы с мамой поехали на похороны.

Приехало множество родственников.

Я никого не запомнила, кроме старшего брата бабушки – деда Мити. Он помахал нам с мамой рукой, когда мы подходили к участку, где хоронили Матрёну.

Погода была холодная, везде лежал снег.

Потом все поехали на поминки в бабушкину квартиру.

Все приехавшие родственники что-то говорили, пили вино и водку из хрустальных рюмочек; стучали по фарфоровым тарелкам ножами и вилками.

Под потолком висела большая двухъярусная люстра в стиле сталинского ампира из матового стекла с хрустальными подвесками и посеребренным наконечником, и излучала тусклый жёлтый свет.

Этот свет проливался на красную ковровую дорожку с зелёными краями, на стол, на зелёные в полоску обои и занавески на окнах, добавляя ещё больше тоскливости в невесёлую атмосферу поминок.

Я понимала, что произошло с моей прабабушкой. Я видела, как её тело опустили в разрытую земляную яму, но ведь душа, как я думала, осталась.

И она есть, она живёт. Правда, её никто не видит. Зато она всех видит.

Я не понимала одного: ведь если душа осталась, почему все собравшиеся на поминках плачут и произносят скорбные речи?

Потом я для себя решила: наверно, потому, что души не видно, и поговорить с ней нельзя.

Когда мы с бабушкой ходили гулять на «Терлецкие», мы шли через широкую берёзовую аллею к детской площадке, находящейся недалеко от «собачьего» пруда.

На детской площадке были качели, скамейки, турники, песочницы и полуразрушенная зацементированная кирпичная стена с проделанными в ней круглыми дырками разного диаметра.

В самой большой можно было уместиться в полный рост, в самой маленькой умещалась только голова.

Родители и бабушки не разрешали детям лазить на стену с дырками, потому что считали её опасной, а детей так и тянуло туда.

Рядом с детской площадкой, через небольшую дубовую рощицу, находилось небольшое голубое здание летней шашлычной, из которой валил дым и доносился ветром запах углей и подгоревшего жира.

В берёзовой аллее на деревянных скамейках каждый день собирались старики, старухи и распевали под звуки гармошки и балалайки народные песни, а иногда водили хоровод.

Их протяжное пение доносилось до детской площадки, где мы с бабушкой гуляли.

Площадка граничила с футбольным полем, по которому, поднимая пыль, бегали взрослые мальчишки и с силой пинали длинными ногами мяч.

На скамейках у детской площадки под липами сидели другие бабушки, гуляющие со своими внуками и внучками.

Моя бабушка садилась на скамейку и присоединялась к беседе остальных бабушек, а я знакомилась с детьми.

Познакомившись, мы начинали играть, ловить бабочек, качаться на качелях и спорить о чём-нибудь.

Иногда мы ссорились и не разговаривали друг с другом.

Я не запомнила этих детей, с которыми общалась почти каждый день.

Мне было с ними неинтересно, но бабушка всё время тащила меня на эту детскую площадку, и я с ними играла поневоле.

Сначала я хотела уйти домой, но потом привыкала к этой детской площадке, к играм с детьми, и под вечер мне уже никуда не хотелось уходить, даже когда дети расходились.

– Все уже уходят, а мы всё тут сидим! – говорила бабушка. – Пойдём.

– Нет, я не хочу! – отвечала я. – Хочу гулять!

– Я сказала – пошли! – голос бабушки становился всё более жёстким.

– Нет! – упрямствовала я.

Тогда бабушка пыталась схватить меня за шиворот и потащить за собой.