Алекс Дауберт - История, которой могло и не быть. Для детей и не только

– Да куда же ты? Вот же она, вооот! Ну, мечтатель, ну замечтаааался – погрозил Евгешка пальчиком хозяину и стал сноровисто спускаться вниз. Нужно было срочно обратить внимание Иван Савельича на правильное место.

Полтергейст Шаляпин на самом деле вовсе не был полтергейстом, а был обычным привидением. Когда то давно обитал он в старом деревенском доме на окраине города. При жизни Шаляпин носил другую фамилию, которая была известна в узких театральных кругах. Он обладал прекрасным голосом, который называется баритональный бас. Это не совсем бас, но еще и не баритон. Благодаря такому удачному стечению обстоятельств наш герой получал в театре как басовые, так и баритональные арии. Он очень гордился своими способностями и возможностью работать сразу за двоих.

Судьба была к нему благосклонна, он уверенно поднимался к славе, но… Однажды глупый горшок с фикусом спланировал не на ту голову. Это случилось в Италии на гастролях в тот самый момент, когда он шел навстречу известности, на свой первый концерт в Риме. Черномазая старуха в этот момент решила полить фикус, потеряла равновесие и столкнула горшок с балкона.

Расставшись с телом, призрак оперного певца немного погулял по Европе, но потом затосковал по родине и вернулся в деревню, в дом своих родителей. В то время в нем уже проживали чужие люди. Вечерами, слушая его пение в дымоходе, хозяйка задумчиво подпирала подбородок ладонью и восхищенно говорила:

– Ишь, выводит. Ну, чисто Шаляпин!

Так наш призрак стал Шаляпиным. А потом сменил и пошлое название «призрак» на более благозвучное «полтергейст».

В девятиэтажку он прибыл в старинном сундуке тети Глаши. Той самой, которая подарила ему замечательную фамилию Шаляпин.

Шаляпин любил появляться в самых неожиданных местах – то в подвале, то в лифтовой шахте, а чаще всего – на чердаке. Именно спор о чердачном пространстве стал камнем преткновения между Шаляпиным и Танго. Танго и Кеш, в простонародье – Котейко и Мурлыська, были самыми крутыми обитателями этого странного дома. Они попали сюда не так давно, с вещами банкирской подружки Маруси и банкирского – же телохранителя Витька. Банкир, щедрой души человек, в благодарность за те услуги, которые оказывали ему Витек и Маруся, купил для них жилье – весь девятый этаж дома №13, по Старосоветской улице. После перепланировки на этаже, вместо четырех, стало всего две квартиры – трехкомнатная у Маруси и двухкомнатная у Витька. Молодые люди до той поры мало знали друг – друга, но став соседями, познакомились поближе. А с ними заодно познакомились между собой Мурлыська и Котейко. Это были, в сущности, обычные домовые, пока не попали на девятый этаж упомянутого дома. Подружка банкира, мечтавшая о карьере киноартистки, готова была все свое свободное от банкира и парикмахерских салонов время, смотреть в огромный плазменный экран, на котором проносились кадры красивой жизни. Частенько, спрятавшись за мягким диваном, вместе с хозяйкой смотрел фильмы и Котейко. Добрый по своей сути домовой, посмотрев в первый раз детектив «Танго и Кеш», сразу влюбился в главного героя и с тех пор представлялся новым знакомым этим странным именем – Танго. Поскольку Мурлыська для него стала самой близкой подружкой, он нежно называл ее Кеш. Мурлыське это нравилось, и со временем все обитатели дома стали звать их Танго и Кеш.

Полуодетая Вероника Феоктистовна, дама среднего постбальзаковского возраста, сидела перед зеркалом и старательно дорисовывала правый глаз. Вот-вот должен был прийти Николай Иванович, от которого Вероника Феоктистовна со дня на день ждала предложения руки и сердца. Солидный, почти непьющий сантехник уже второй месяц безраздельно владел душой и пышным телом влюблённой дамы. Грудь Вероники Феоктистовны, утянутая чёрной «грацией», трепетно вздымалась, предвкушая страстные шалости, на которые был щедр обожаемый сантехник.

Домовая Алевтина сидела на кушетке рядом с кошкой голубых кровей и такой же масти, по имени Матильда и скептически рассматривала даму, считающую себя хозяйкой этой квартиры. Вероника Феоктистовна встала и прошлась по спальне, томно покачивая бёдрами. Алевтина переглянулась с кошкой, и обе фыркнули: о душе пора подумать, а старая перечница под венец собралась! Уж прикрыла бы понадёжнее свои конопатые руины…

Раздался звонок в дверь, и Вероника Феоктистовна, накинув пеньюар цвета чайной розы, поспешила в прихожую. Оттуда донёсся звук по-голливудски смачного поцелуя, а затем гость дребезжащим тенором исполнил припев единственной известной ему песни: «И каждую пятницу, лишь солнце закатится, кого-то жуют под бананом…»