Семён Ешурин - Крепостная герцогиня (главы 28—63). Квазиисторическая юмористическая эпопея

Усмехнулась Малашка:

– Видать, попал барин под чары сестры моей Глафиры прекрасной.

– Ошибаешься, любезная! – ответствовал больной, в постель возвращаясь. – Не может фея сия сестрой твоей являться, ибо явно из общества светского.

Глянула служанка юная в окно и молвила:

– Не привыкла я ошибаться, ибо глаголю токмо то, в чём уверена! Глашка и суть! Мужики токмо на нея так пялятся!

«Ревнует уродка ко красавице!» – помыслил Уолтер и молвил:

– Похоже, недолюбливаешь ты ея!

– Не без сего! Однако вовсе не по причине наличия красоты у нея и отсутствия оной у меня, о чём глаголил батюшка мой: «Глаша и Малаша достойны кисти великих живописцев нидерландских. Первая – Рембрандта ван Рейна, вторая – Иеронима Босха!»

– Да ты, прямо, мысли читаешь… аки ведьма!

– Похожа я на даму сию сказочную (но не во смысле красы!). Однако лишь внешне, ибо ведает ведьма много, я же лишь те крохи, что от родителя моего перепали. Правда, песнь сей эрудитки лесной прямо про меня писана, особливо учитывая наряд мой непризентабельный!

– И что за песнь?

– Да так… расейская народная.

– Спой, детка, не стыдись!

– Не могу… без слёз…

– Ну, так спой со слезами.

Откашлялась девица неказистая и запела мелодично гласом нежным:

Засим, аки и было обещано, заплакала певица юная. Понял слушатель взволнованный, что сие существо вовсе не бесполо и бездушно, аки ранее казалось, а имеет трепетную душу и мечтает о простом бабьем счастье!

(Аки опосля выяснилось, песнь сия расейская вовсе не народная, ибо суть ария Бабы Яги из оперы Римского-Сардинского «Доска», главный герой коей купец новгородский прозван так был за то, что натянул на доску струны и получил гусли звончатые. А дуэт главного героя и русалки привёл к созданию выражения популярного: «Доска и два соскА!»

Кстати, автор, любящий о себе трепаться, читателей раздражая, обожает в сей опере арию иудейского гостя: «Не счесть алмазов биржи Рамат-Гана!», ибо во трёх километрах от биржи сей проживал!)

Наконец, успокоилась Малашка и вернулась к теме прерванной:

– А к сестре своей отношусь я согласно закону полуторному.

– Много законов я ведаю – и природных, и юридических. Но подобный закон неведом мне!

– Первый случай в жизни моей недолгой, когда хоть кто-либо в некомпетентности своей признался! Но в нашем случае оная простительна, ибо закон сей батюшка мой создал. И гласит он следующее: «Тех, кто тебя любит, люби в полтора раза более. Тех же, кто ненавидит, ненавидь в полтора раза менее!»

(Впоследствии в двадцатом веке был создан иной полуторный закон. Сей «закон трёх вторых» относился к электронным лампам. К существующим же во времена описываемые керосиновым лампам он (увы!) неприменим.)

– Ты, Малашка, про недолгую жизнь глаголила. Вообще-то у дам возраст не спрашивают. И ты можешь не отвечать…

– Но могу и ответить, ибо не столь уж древний возраст мой, дабы сокрывать оный. Вот уж скоро три часа, аки стукнуло мне тринадцать лет. Учитывая, что ныне столь же тринадцатое августа, а число сие безобидное несчастливым почитается, то выходит, притягиваю я неприятности, … но лишь на главу свою!

Вскоре подтвердилось пророчество грустное малашкино. Пошла дева сия ведро опосля пациента выносить. Засим некий шум раздался. И ворвалась в комнату девица разъярённая лика стандартного расейского народного с формами развитыми и содержанием (аки тут же выяснилось) убогим. Держала она за власы несчастную Малашку, под оком коей синяк начал наливаться.

– Что за дела?! – возмутился аки бы Роджер Смит. – Негоже обижать Малашку, ибо обидела ея природа, не наделив красою, аки тебя, незнакомка прекрасная.

– А?! – токмо и молвила гостья незваная.

Пояснила служанка истязательнице своей:

– Хвалит он наружность Вашу, любезная барыня Наталья Васильевна!

– А-а …! – молвила «любезная» (особливо судя по синяку малашкиному!) барыня.

– Не в обиде я, – пояснила побитая Роджеру, – ибо виновата зело. Велено было мне, аки токмо Вы, барин, очухаетесь, сообщить немедля о событии сем радостном. Я же самовольно парила мозг Ваш болтовнёй своей пустой (особливо по сравнению с речами разумными барыни Натальи Васильевны!), дожидаясь опорожнения кишечника Вашего, дабы мысли о низменном не отвлекали Вас от последующего лицезрения прелестей барыни вышеупомянутой.