Семён Ешурин - Крепостная герцогиня (главы 1—27). Квазиисторическая юмористическая эпопея

причём

токмо «Дон» и «Магдалина»

быстроходные суда,

аки в год отца кончины

ходят по морю туда. – Зачем Вы мне, виконт, сей секрет рассказали?! – граф Гамильтон испужался. – Ведь знание секретов государственных несёт печаль и долголетию не способствует! – Сие уже не секрет, ибо недавно Карл Второй ввиду истечения срока давности назвал сию «терра инкогнита», то бишь землю неизвестную. Оказалось, что сие не Бразилия вовсе, а страна, удалённая от нея! Но дабы сон Ваш, мистер Гамильтон, спокоен был, название страны той ныне не секретной называть не буду… Миссию свою сверхсекретную Роберт Гриффит блестяще выполнил, о чём сам король сказал… в речи похоронной! – Так значит, он мёртвым прибыл?! – Гамильтон воскликнул.

– Полумёртвым! Пред самым отплытием в дорогу обратную подхватил он (на сей раз уже в Бразилии) болезнь тропическую, современной науке неведомую. Пока из гавани ливерпульской во дворец королевский довезли его, усопшим на девяносто пять процентов стал. Выслушал Карл Второй отчёт о работе проделанной, изучил документы привезённые и столь возрадовался, что огласил указ о присвоении барону Роберту Гриффиту звания виконта с дарованием поместия немалого. Указ сей прослушав, возрадовался отец не менее, нежели Его Величество, ибо деньги, Кромвелем подаренные уже к концу подходили. Сие известно мне от матери, а той от короля самогО во время похорон с нею побеседовавшего… Но того более обрадовался отец мой умирающий, когда пришла в больницу к нему супруга любимая с дитём почти годовалым. А часа чрез три опосля оказания милости монаршей (аки и во случае Джорджа Гриффита-старшего с Кромвелем) облагодетельствованный преставился. – Но Оливер Кромвель был не монархом, а лордом-протектором, – возразил Гамильтон. – Всё сие было бы смешно,

когда бы ни было так… глупо!

– возразил на возражение Джордж Гриффит-младший. – Карл Второй сам заявил однажды самокритично пассии своей, что «во времена Кромвеля на престоле был король, а ныне – бабник!» … Сильно опечалилась бывшая баронесса, а ныне виконтесса Мелани Гриффит, любимого мужа потерявшая. Брат ея Мэтью Хогарт тоже опечалился, но не столь сильно, ибо опосля смерти зятя своего (и в результате оной) перешёл он автоматически из четвёрки сильнейших игроков аглицких во тройку их же. – Ну что ж, человек младой! Род Ваш, несмотря на желторотость его, уважения достоин. А достойны ли Вы рода своего? Разрекламируйте себя, коли не затруднит просьба сия. – Опосля беседы моей недавней со графом Макдауэллом самовлюблённым любая самореклама моя дополнительная лишь впечатление испортит. – И то верно! – Гамильтон согласился. – А посему заявляю торжественно, что по мнению единогласному всего славного семейства Гамильтон подхОдите Вы, мистер Гриффит, на роль жениха Джейн прекрасной златокудрой! – Остаётся выяснить, подходит ли на роль невесты моей сие чудовище моральное рыжее, ни малейшего пиетета к полу мужескому не испытывающее, ибо идеями феминистскими зловредными аки губка пропитано!

И отверз лорд шотландский уста свои от удивления великого и от возмущения неменьшего. Однако

ничего

не вышло изо рта его,

ибо понял граф Гамильтон правоту суровую оппонента своего, коий продолжил: – Но пересилила красота ея физическая уродство ея моральное, а посему готов я взвалить на плечи свои, а точнее – на выю свою ношу сию тяжкую и сочетаться браком законным со дщерью Вашей, мистер Гамильтон, своеобразною, тем паче, что приобрёл я в полку своём кавалерийском умение, коее поможет с подобною супругою управляться. Тут нахмурился тесть будущий: – Уж не глаголешь ли ты, охальник, об умении затаскивать в постель шлюх подзаборных и кувыркаться с оными к удовольствию похабному всеобщему?! – Глаголю я лишь об умении (с богопротивною зоофилиею не связанном!) укрощать кобыл норовистых и превращать оных в лошадей дрессированных.

– Рад я, виконт любезный, что попадёт Джейн моя, от рук родительских отбившаяся, в руки надёжные! Токмо просьба нижайшая не шибко руки сии надёжные распускать. – Действовать буду не стокмо применением силы, скокмо угрозой ея применения, что в сочетании с любовию моею страстною плоды принесёт.

– В каком смысле – «плоды»? – Не токмо в детородном смысле, что само собою подразумевается, но и во смысле поддержания климата морального. – Опосля слов сих утешительных предлагаю, зять мой будущий, на «ты» перейти. – И рад бы, Ваше Сиятельство, да не могу по причине языковой, али по-научному выражаясь, лингвистической. – Хоть и владею я языком шотландским, то бишь гэльским, но диалог наш на самом что ни на есть аглицком языке происходит. – Вот именно! А на языке сем «Вы» лишь число множественное означает, ибо не принято у англичан величать единичного собеседника на «Вы» лишь в знак уважения политкорректного, будь даже визави оный душегубом али супостатом.