Виктор Лензон: Похудевшая корова ещё не газель. Виртуальные пословицы из частного собрания

А что же раньше?

До X1X века сословный, «кастовый» состав общества был не очень разнообразен. Боярство, дворянство и простой народ (или «податное сословие», как его называли с экономической точки зрения). В простом народе все занятия и функции людей были досконально «прописаны» самой жизнью и определялись практической целесообразностью. А такое занятие как «собиратель и исследователь народного творчества» не имело, с точки зрения повседневной жизни, никакого смысла, а потому полностью отсутствовало. Но и в государственных делах подобная деятельность не предполагалась. Не случайно один из первых сборников русских народных песен видного сановника при дворе Екатерины Второй Г. Н.Теплова (1757) получил симптоматичное название «Между делом безделье». То есть то, что впоследствии было названо фольклористикой, было «бездельем» для всех, без исключения, слоёв общества и принималось лишь с неким реверансом извинения.

Отношение к фольклору стало меняться с появлением в X1X веке новых «каст» – купечества, мещан, разночинцев. Не в последнюю очередь оно формировалось под влиянием духа времени, породившего романтизм с его повышенным интересом к народным истокам. Новые касты, да и некоторые «старые» (дворянство) – со стороны своего мировоззрения с удивлением обнаруживали для себя гигантский пласт народного творчества, к которому они сами, в силу иного способа существования, часто не имели никакого отношения. Так в их среде стало почти модным слово «народ». Притом сами себя они к народу не относили («страшно далеки они от народа» – В. И. Ленин), фактически понимая под этим термином касту простых людей. Этот самый народ, который не-дворяне и не-разночинцы, таил в себе более чем тысячелетний пласт мудрости, запечатлённой в феномене пословиц и поговорок, передаваемых изустно из поколения в поколение. Не замечать этого было уже нельзя. Так началось сближение с народом, приведшее к разным результатам, но, в том числе, и к серьёзному исследованию народного творчества.

Русские народные пословицы – это афористическая философия здравого смысла. Пословицу, как и обряд, нельзя просто так сесть и придумать. Она возникает как следствие народного опыта, каждое слово в ней отшлифовано временем, и в этом смысле пословица подобна металлу высокой пробы, наличие чистого вещества в котором близко к абсолюту.

В русской народной пословице сложилось неповторимое сочетание наблюдательности, смекалки, мудрости, озорства и образности, которое делает её настоящим феноменом культуры. Однако подлинное, бытовое значение пословиц – в их непосредственной связи с повседневной жизнью, обеспечивающее их актуальность по сей день. Тематический диапазон пословиц охватывает фактически все стороны быта, демонстрируя наблюдательность народа, его этику и мораль. Во многих случаях пословицы – устный справочник по народной дидактике и педагогике. Надо помнить, что русские народные пословицы появились задолго до Фрэнсиса Бэкона, Яна Амоса Каменского, Иоганна Генриха Песталоцци и Антона Семёновича Макаренко. В отсутствие институтов педагогики их функцию выполняло само общество, нередко формулируя правила поведения именно в устном фольклоре – в основанных на опыте пословицах-нравоучениях:

Без труда не выловишь и рыбки из пруда

Берегись козла спереди, коня сзади, а человека со всех сторон

Бесплатный сыр бывает только в мышеловке

Бойся бед пока их нет

Бог-то бог, да сам будь не плох

Кто старое помянет, тому глаз вон,а кто забудет – тому оба

Слепой косого не учит

Впрочем, несмотря на видимую практичность и направленность на повседневный быт, русские пословицы в доходчивой, часто юмористической форме нередко обсуждают и вполне отвлечённые темы. Вот как, например, в пословицах и поговорках звучит тезис о том, что, выражаясь в философской терминологии, любая система стремится к равновесию: «Чтобы служба мёдом не казалась», «Ложка дёгтя в бочку мёда», «Любишь кататься – люби и саночки возить» и т. д.

Как известно, язык пословиц резко отличается от того, который принято называть литературным. Прежде всего, это относится к так называемой ненормативной лексике (по моей статистике она встречается примерно в 6 – 6,5% пословиц). Однако, для кого, собственно, не нормативной? По мере удаления от касты простых людей ощущение «не нормативности» пропорционально возрастает. Однако то, что одними воспринимается как грубое ругательство, для других является лишь обиходным озорным словом. Что очень хорошо видно на примере русских народных пословиц, которые никогда не ставят задачу кого-либо обидеть или обругать, но порой с помощью «озорных слов» точно выявляют смысл жизненного наблюдения-мудрости. Как, например: «Захотела баба после ужина по….ь, так ужинать не дали». Грубо? Но без этой грубости смысл был бы утерян в галантных выражениях, в целом народу не свойственных.