Иван Охлобыстин - Соловей-Разбойник

Генерал(язвительно). Мерлин бутылировал?

Полковник. Что бутылировал?

Генерал. «Грааль» в Атлантиде?

Полковник. Не помню. Уточню.

Генерал(с болезненным стоном возвращая грелку на голову). Не надо. У нас беда, полковник.

Полковник. Где?

Генерал. Где, где?! В правительстве. На участок Петушкова казино переводить из столицы собираются.

Полковник. Давно пора. Но в чем загвоздка?

Генерал. В Соловье загвоздка. Он не доволен предложенными ценами на землю.

Полковник(возмущенно). Какое его дело?

Генерал. Э-э, Петр Иванович! Это тебе не лимонад из Атлантиды, это жопа в зефире.

Полковник. Я надеюсь, вы образно?

Генерал. Более чем.

Полковник. А конкретнее?

Генерал. А конкретнее так – мужиков с земли попрут, они к Соловью пойдут с жалобой. Тот лавочку и прикроет.

Полковник. Все равно не пойму – в чем проблема?

Генерал. Проблема в том, что завтра о Соловье народные песни появятся. Слышал: «Из-за острова на стрежень, на простор морской волны…»?

Полковник. Разумеется. Ее тесть мой поет. Душевная, но строем сложно ходить. Только при чем здесь Соловей?

Генерал(устало). Хрен с ним, с Соловьем, беги за лимонадом, буратина погонная. Да?! Появлялся этот – цифрами который?

Полковник(уже на пороге). Звонил. Говорит: их управление свое расследование завело.

Генерал. Ну и слава богу! Пусть про них плохие куплеты сочиняют. Может, раньше убьют.

Полковник(возвращаясь к дивану, конспиративным шепотом). Не успеют. Мы засаду уже поставили. Сегодня хлопнем.

Генерал. Кого?

Полковник. Соловья. Была наводка.

Генерал. Вернуть нельзя?

Полковник. Никак нельзя. Режим радиомолчания. Для конспирации.

Генерал. Сколько людей участвует в операции?

Полковник. Шесть голов. Лучшие из лучших. Горячие точки прошли. Опыт гигантский. Вооружены до зубов.

Генерал. Подготовь наградные листы.

Полковник(с сомнением). Но вдруг не получится? Сами знаете – бывают срывы.

Генерал. У Соловья не бывают. Готовь наградные листы. Посмертно. Иди, сегодня пятница, все отделы до пяти.

Соловей подъезжает на своем мотоцикле к воротам монастыря и начинает отвязывать прикрученный позади сиденья толстой бечевкой ворох икон. Из ворот выходит игуменья.

Соловей(вываливая перед ней старинные иконы в серебряных окладах). Принимай, мать.

Игуменья(трепетно перебирая иконы XV-XVI веков). Наши, старообрядческие. Где ж ты это взял, обуенный?

Соловей. Вот в антикварную лавку заглянул. Брошку для Изабеллы Юрьевны приглядывал. Для праздничного выступления.

Игуменья. Украл, выходит?

Соловей(обиженно). Почему я украл? Они украли, я вернул. Смотри, мать (берет одну из досок), – храмовая вещь, судя по размеру, для частного пользования не приспособлена.

Игуменья(соглашаясь). Не приспособлена. (Подозрительно взглянув на разбойника.) Больше ничего не брал?

Соловей(замявшись). Немного, для себя, на память.

Игуменья. Так верни.

Соловей. Так некому.

Игуменья. Тьфу на тебя. Как тебе не стыдно?

Соловей. Стыдно, но у меня было такое тяжелое детство. По сути – меня воспитала улица. Уолл-стрит.

Игуменья. Не юродствуй.

Из-за угла близлежащего дома выходит Анисим Владимирович Петушков. Едва завидев Соловья, он выхватывает табельный пистолет.

Петушков. Стоять! Ты арестован!