Ярослав Гашек: Урок закона божьего

– Произошло новое чудо! Я все думал о том кузнеце. Когда он лишил святого Гильдульфа руки, то и сам утратил свою руку. Вот я и подумал: у тебя синие глаза, родится у тебя ребенок, а кто знает, какого цвета будут у него глаза. Мне хотелось, чтобы они были синие. И тут Мне пришло в голову, что если я окрашу святому Гильдульфу глаза в синий цвет, то и дитя родится с синими глазами. И святой Гильдульф услышал мою молитву.

Это новое чудо необычайно взволновало все село. А на следующее утро святой весь был разукрашен пятнышками извести и цветной глины: это причетник хотел, чтобы ожидаемый теленок родился в крапинках.

Не знаю, исполнилось ли его желание. Не знаю также, как закончилось дело осужденного кузнеца, поскольку апелляционный cyд затребовал мнение авторитетного историка церкви, существовал ли на самом деле святой Гильдульф. Знаю только, что Франц Гильдульф имеет в Линце, напротив вокзала, трактир и что он до сих пор никак не может понять, почему у него вдруг оказалось сразу два крестных имени.

Святой Гильдульф, молись за нас, грешных! Голарио, голарио! Голари, голари, голарио!

У монгола Сакаджи, из племени халхасов в Чаган-Курене, было пять верблюдов, двенадцать лошадей, восемнадцать волов и пятнадцать баранов. Был у него также свой бог: Уисон-Тамбу. Он стоял у него перед кибиткой на деревянной подставке. У бога была пьяная рожа. По обе стороны от истукана стояли два маленьких истуканчика с высунутыми в знак почтения языками. Однажды с севера пришла большая вода и унесла бога Уисон-Тамбу, двух верблюдов, трех лошадей, пять волов и четырех баранов.

Сакаджа остался на некоторое время без бога. И прекрасно обходился без него, сам съедая чашку жареного пшена, которую до этого ежедневно приносил в жертву Уисон-Тамбе. Прежде ее съедал старичок лама, нищенствующий священнослужитель Уисон-Тамбы, ходивший по кибиткам и кравший у господа бога пшено, пользуясь при этом всеобщим уважением.

В то время по Чаган-Курену странствовал миссионер Пике. В одежде монгольского пастуха, с золотой шишечкой на шапке, он ездил по долине реки Пага-Гол, проповедуя католическую веру и страдая от насекомых под названием «ту-лакци», то есть красных вшей, сильно докучавших ему в его миссионерских трудах.

При этом он принимал от всех, кому проповедовал новое учение, не только сапеки – мелкую монету грубой чеканки, но и унции серебра; кроме того, вел бойкую меновую торговлю, приобретая собольи шкурки по поручению крупных торговцев в Пекине, и выполнял функции «яочанг-ти», то есть вымогателя налогов.

На доходы от молитв он откупал долги пастухов в этом богатом травой крае и на основании императорских законов наживал проценты с процентов, а также весьма успешно занимался всевозможными интригами, умело сочетая их с истинной верой и западными молитвами.

В то время как самым крупным хищникам, грабившим монгольский народ, не удавалось содрать со своих жертв более трехсот процентов, достопочтенный отец Пике брал не меньше пятисот процентов, так как, кроме долговых обязательств, пускал в ход и нового бога, во славу которого звенело серебро.

Он отличался необычайным красноречием. За несколько лет перед тем в стране Ортушев на него напали разбойники. Достопочтенный отец Пике обратил их в христианство и обобрал до последней сапеки, собственноручно повесив на шею каждому медный крестик. С тех пор ортушские разбойники стали нападать на караваны во имя нового бога..

Позже, когда миссионер Пике, покинув долину реки Пага-Гол, перенес свою деятельность в страну халхасов,торговые операции его пошли менее удачно. Он вернулся бы на прежнее место, если бы река, разлившись, не отрезала его от страны обетованной, принудив остаться там, где уже до его прихода царила бешеная конкуренция между служителями культа. Китайские священники и ламы из Сок-по-ми обчистили страну на год вперед, и в ней, кажется, не осталось кибитки, где можно было бы получить хоть сапеку. Только в скрытой холмами долине Гобиль-хану не появлялись посланцы бога Фо и бога Самчимичебату. Там-то как раз и жил Сакаджа – без бога.

Когда в эту долину явился достопочтенный отец Пике, гостеприимный Сакаджа пригласил его к себе в кибитку и угостил чаем с овсяными лепешками, печенными в золе.

– Храни тебя бог, – сказал миссионер, утолив голод. – Пошли он тебе мира и счастья.

– У меня нет бога, – ответил Сакаджа. – Мой бог Уисон-Тамбу уплыл от меня в период дождей. Но я продам коней и куплю себе в Голубом городе нового бога.