Тем временем Платон Иванович в порыве любви и близорукости страстно целовал дубовую ручку дивана.
…Над миром плыла тихая ночь… Падал снег… Где-то безмятежно раздевали прохожих.
Рис. С. Фазини
Из цикла «Несерьезные стихи»
От моря пахнет гвоздикой,
А от трамвая как будто кожей.
Сегодня, ей-богу, не дико
Ходить с улыбкой на роже.
Пусть скажет, что я бездельник,
Вот тот симпатичный дворник,
А мне все равно: понедельник
Сегодня или там вторник…
Во рту потухший окурок,
А в сердце радость навеки.
С табачной вывески турок
Прищурил толстые веки.
Смеяться? Сказать? – кому бы,
Кому в глухое оконце?
Солдаты прошли, и на трубах
Кричало о счастье солнце…
А сверху, чтоб было жарче,
С балкона, где мопс на цепочке,
Осколком зеркала мальчик
Солнце разорвал на кусочки.
Как ей идет зеленое трико!
Она стройна, изящна, светлокудра…
Allez! Галоп! – Все высчитано мудро,
И белый круг ей разорвать легко…
Ах, на коне так страшно высоко!
Смеется… Браво… Пахнет тело, пудра…
Она стройна, изящна, светлокудра…
А конь под нею бел, как молоко…
А вот и «рыжий» в клетчатом кафтане —
Его лицо пестро, как винегрет.
Как он острить, бедняга, не устанет…
«Ей, кажется, всего семнадцать лет» —
И в ложе тип решил уже заране
Поехать с ней в отдельный кабинет…
Эдуард Багрицкий
Баллада о нежной даме
Зачем читаешь ты страницы
Унылых, плачущих газет?
Там утки и иные птицы
В тебя вселяют ужас. – Нет,
Внемли мой дружеский совет:
Возьми ты объявлений пачку,
Читай, – в них жизнь, в них яркий свет:
«Куплю японскую собачку!»
О дама нежная! Столицы
Тебя взлелеяли! Корнет
Именовал тебя царицей,
Бела ты, как вишневый цвет.
Что для тебя кровавый бред
И в горле пушек мяса жвачка, —
Твоя мечта светлей планет:
«Куплю японскую собачку».
Смеживши черные ресницы,
Ты сладко кушаешь шербет.
Твоя улыбка как зарница,
И содержатель твой одет
В тончайший шелковый жилет
И нанимает третью прачку, —
А ты мечтаешь, как поэт:
«Куплю японскую собачку».
Когда от голода в скелет
Ты превратишься и в болячку,
Пусть приготовят на обед
Твою японскую собачку.
«Беден наш язык словами!» —
Можно часто услыхать;
Эх, друзья! не нам бы с вами
Уж об этом толковать.
Без сомнений и изъятий
Наша Русь во всем сильна,
Массой слов и тьмой понятий
Даже славится она.
Для утративших же веру
И скептических голов
Приведу сейчас к примеру
Мордобойных кучу слов:
Смазать, стукнуть, треснуть, трахнуть,
Ляпнуть, свистнуть, лупануть,
Садануть, заехать, бахнуть,
Набок челюсти свернуть,
Засветить, фонарь поставить,
Дать по шее, глаз подбить,
Отмесить, кулак расправить,
Нос расквасить, залепить,
Под орех отделать, ахнуть,
Расписать, разрисовать,
Двинуть, ухнуть, тарарахнуть,
По портрету надавать,
Шлепнуть в ухо, выбить зубы,
Насандалить, окрестить,
Оттаскать, разгладить губы,
Рот заткнуть, отмолотить,
Отлупить, посбавить дури,
Плешь навесить, накромсать,
Дать по морде и на шкуре
Поученье прописать,
Проучить, набить сусала,
Ребра все поворушить,
Угостить, огреть, дать сала,
Ошарашить, оглушить.
И еще словечек милых
На Руси немало есть,
Но, к несчастию, не в силах
Я их за год перечесть.
Хоть мужик наш беден хлебом,
Но кой чем и Ротшильд он:
Слов одних, клянусь вам небом,
Только бранных – миллион.
Эх, не нам бы, братцы, с вами
Говорить, что Русь бедна, —
Гляньте, экими словами
Изобилует она!
Ростислав Александров
Замашки преддомкома были грубы…
(О песне «Свадьба Шнеерсона»)
Местные остряки, неугомонные даже в самые смутные времена, утверждали, что знаменитая фраза Льва Николаевича Толстого «Все смешалось в доме Облонских» у нас в Одессе звучала не иначе, как «Се тит зих хойшех в доме Шнеерсона». По словам же Константина Паустовского, песенка «Свадьба Шнеерсона» в 20-х годах «обошла весь юг». А знакомые старожилы когда-то уверяли меня, что в начале регулярных, многочисленных и подлежащих тогда «безусловному» посещению собраний публика деревянными голосами пела ритуальный «Интернационал», но в конце отводила душу «Свадьбой Шнеерсона», – если оно и неправда, то хорошо придумано. Во всяком случае, когда 1 апреля 1999 года в Городском саду Одессы открывали памятником водруженный на постамент бронзовый стул – один из двенадцати, разыскивавшихся Остапом Бендером, по окончании церемонии, выступлений официальных и не очень официальных лиц вроде Михаила Михайловича Жванецкого, из специально установленного по такому случаю динамика вовсю грянула «Свадьба Шнеерсона», чему свидетелем был и даю, как говорили в Одессе, «голову на разрез».
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу