Константин Мелихан - Автопортреты на асфальте

- А я - бедный студент, - вдруг сказал Мишель. - Моей стипендии не хватает даже на то, чтобы купить новый автомобиль. И поэтому я езжу - на старом. Или на отцовском. Я в России - только второй раз. А сколько раз ты был во Франции?

Я стал складывать в уме ответ по-французски. Судя по тому, как ходили мускулы моего лба, Мишель, наверно, подумал, что мне не сосчитать, сколько раз я там был.

И вот, подумав, я говорю, аккуратно выкатывая из горла французские слова:

- Я был во Франции ноль раз!

- А чего ж ты? - удивился Мишель. - Надо съездить.

Он так буднично сказал это "надо" ("иль фо"), что я так же буднично ему ответил:

- Иль фо бы!

Мы опять замолчали.

Наконец, чтобы как-то продолжить разговор, я сказал:

- Еще я не был в Канаде.

Мишель оживился:

- О, мне приходилось бывать в Канаде! Очень красивая страна!

Я же видел Канаду только на карте мира и поэтому сказал:

- Зеленого цвета.

- Да, - согласился Мишель, - Очень зеленая страна. Очень много травы.

Разговор получался интересным. Нам было что рассказать друг другу.

- Еще есть такая страна - Италия, - сказал я.

- Ну, в Италии, к сожалению, я бываю редко, - сказал Мишель. - Только - на каникулах. Очень необычная страна.

- Да, необычная, - сказал я. - Похожа на сапог.

- Ты там бывал? - спросил Мишель.

- Зачем же мне там бывать, - сказал я, - если я и так знаю, на что она похожа?

Дальше я стал рассказывать о том, как я не был в других странах. Рассказывал я по принципу: "В Китае живут китайцы. В Японии - японцы. В Австралии страусы. А в Австрии - Штраусы". Представление об Англии у меня было весьма туманное.

- Где ж ты тогда был?! - не выдержал Мишель.

- В Дибунах, - сказал я. - А ты был в Дибунах?

- Не помню, - сказал Мишель. - Это - такое княжество?

- Не совсем, - сказал я. - Это - поселок под Ленинградом. Я там был в лагере.

- В лагере?! - насторожился Мишель. - И сколько тебе дали лет?

- Мне тогда давали десять, - сказал я. - Но я на десять и выглядел.

К нашему разговору подключилось еще несколько членов французской делегации. Они спрашивали, за что меня отправили в лагерь и много ли у нас таких лагерей...

Когда делегация уехала, учительница предложила нам обменяться впечатлениями.

Мое впечатление было такое:

- Французы плохо знают французский язык: они меня совершенно не понимали.

Коломбо Белые Гетры

Вовки дома не оказалось. Следовательно, не оказалось и мяча. Я раскачивался на приступке Вовкиного парадного и жадно ел глазами известного в нашем доме хулигана Борьку, который спешил по своим неотложным делам. Поравнявшись со мной, Борька притормозил:

- Чего вылупился?

- Ничего, - сказал я. - Просто так.

- Просто так не бывает, - убедительно сказал Борька и языком передвинул сигарету. - Подь сюда.

Что ж он думает, что я совсем лопух: подойти к нему, чтобы он выписал мне в рыло? Я отступил в Вовкино парадное.

- Я говорю, приблизься, - сказал Борька. - Ничего не будет. Выпишу пару раз в рыло - и все.

Я отступил еще на шаг. Борька сделал сонное лицо и двинулся на меня. Я поднялся на второй этаж. Борька зашел в парадняк и, задрав голову, сообщил мне, что я получу по скулятнику в количестве прямо пропорциональному числу пройденных этажей. Мы стали дружно пдниматься, поддерживая между собой интервал в один этаж. На каждой лестничной площадке Борька уговаривал меня остановиться передохнуть, ссылаясь на свои плоскостопия и занятость. Наконец я уперся в закрытую чердачную дверь. Не помню всего, что приговаривал тогда Борька. Помню лишь, что в своей яркой речи он подчеркнул, что я собака. Я загнулся, схватившись за живот. После того, как Борька, насвистывая, ушел, в переносице у меня защипало. Я сел на ступеньку, положив голову на колени, и пыль между моими кедами стала плавиться темными горошинами. Из всех казней и пыток, какие я знал, я не мог выбрать наиболее достойной моего врага. Я задавался вопросом, почему в художественной литературе герои-слабаки, к которым пристают хулиганы, в финале рассказа все-таки побеждают. Они пользуются поддержкой зверей. Или запускают противнику камнем в глаз. Или же записываются в секцию бокса и уже в честном бою клепают этому муромою, сколько он заслужил. Я спустился по лестнице и в дверях парадняка столкнулся с Вовкой.

- Давно пришел? - спросил он.

- Только что, - как можно веселей сказал я.

- Сейчас портфель закину - и идем в футбол.

Футбол - великая игра! Здесь забывается все на свете: и двойки, и зубная боль, и необходимость пробовать домашнее печенье маминой знакомой Дины Никаноровны. Мы играли трое на трое. Я люблю играть трое на трое. Потому что, играя трое на трое, мячом владеешь дольше, чем одиннадцать на одиннадцать. Вдруг все замерли.