Константин Мелихан - Театр травмы

- Ну, раз такой разговор, я ухожу, - сказал Сантис и пошел домой, поблескивая ножом в спине.

Петруччо выхватил из-за пазухи чугунную болванку и незаметно ударил Сантиса по голове.

- Сицилийская скотина! - процедил сквозь зубы Сантис, раздвигая заклинившиеся челюсти ножом, вытащенным из спины.

Он был ослаблен после гриппа и еле держался на своей деревяшке. Деревяшка была как новая, поскольку Сантис каждое утро подстругивал ее топориком.

Петруччо достал из-под плаща составные части автомата, собрал его, приставил дуло к груди Сантиса и прицелился. Целился он хорошо, потому что был одноглазым. Как и Сантис.

- Ну что, поговорим с глазу на глаз? - сказал он и выстрелил Сантису в грудь.

Но промахнулся. И пули пробили старику лоб.

Сквозь дырку во лбу старика Сантиса Петруччо увидел бегущих полицейских. Пора было сматывать.

Петруччо смотал бикфордов шнур, который он собирался подкопать под Сантиса, и просто швырнул в него бомбу.

Страшной силы взрыв разворотил здание, и все пятнадцать этажей вместе с жильцами рухнули на беднягу Сантиса.

- Убегаешь, трусливая гиена?! - крикнул своему товарищу Сантис и закурил.

А Петруччо сел в лимузин и, дав по Сантису прощальный залп из трехдюймовой базуки, на бешеной скорости помчался в Синг-Синг, свою любимую тюрьму, чтобы успеть к вечерней поверке.

На следующий день все газеты Нью-Йорка вышли с огромными заголовками: "Очередная вылазка мафии. Юбилейное покушение на Крепкого отца! Джузеппе Сантис доставлен в свою любимую больницу. Руки, ноги и туловище целы. Но пока не найдены. Как заявил сам пострадавший: "Я думаю, против меня что-то замышляется"!"

Зима ожидалась суровой. Петруччо начинал кровопролитную войну против Крепкого отца.

Дядя Вася Почти по Чехову

Веранда. Нина Ивановна пьет чай. Где-то слышен

звук телевизора.

НИНА ИВАНОВНА (плачет). Как все скучно... пошло...

Появляется Фишка.

ФИШКА. Крученый удар в верхний угол!

НИНА ИВАНОВНА (смеется). Как скучно, глупо, бледно, вяло, бессмысленно, бесцельно, без выдумки, без огонька играют наши ребята.

ФИШКА. Зенит - чемпион!

Появляется дядя Вася.

ДЯДЯ ВАСЯ (задумчиво). Эти надписи уже везде пишут. Над каждой дыркой. Я, например, надпись "Спартак - чемпион!" уже в туалете видел. Так что даже непонятно, среди чего "Спартак" чемпион. Спрашивается тогда: каким местом они играют? И в какие ворота?

Появляется Протасов.

ПРОТАСОВ (горячо). Главное - попасть в ворота!

НИНА ИВАНОВНА (смеется). Протасов, миленький! Мало попасть в ворота надо еще промахнуться мимо вратаря!

ДЯДЯ ВАСЯ (задумчиво). Наш вратарь болен. Очень болен. У него мяченедержание.

ФИШКА. "Водоканал" - чемпион!

Уходит.

ПРОТАСОВ (горячо). Скоро! Скоро наши будут играть лучше. Может быть даже через пятьдесят лет.

НИНА ИВАНОВНА (плачет). Я вспоминаю наши ворота. Раньше наши ворота были такие маленькие, а теперь какие-то большие.

Голос за сценой: "Штанга!"

Прихрамывая, выходит Фишка со штангой.

ПРОТАСОВ (горячо). Нет, обыграем! Я верю! Обыграем, если будем играть только на своем поле.

ФИШКА (поет). Поле... Русское по-о-оле...

ПРОТАСОВ (горячо). Поле надо убрать! Убрать с него все! Траву, ворота, игроков, судей.

НИНА ИВАНОВНА (смеется). А как же без ворот, Протасов, голубчик?! Что же это за поле будет - без ворот? Русское биополе?

ПРОТАСОВ (горячо). Скосить траву и залить поле льдом! Тогда мы выиграем и у барзильцев, и у аргентинцев, и у камерунцев... Причем коньки только у наших, а они - в бутсах.

ФИШКА (прислушивается). Аут!

Фишку уносят.

ДЯДЯ ВАСЯ (задумчиво). Жизнь прожить - не поле... Эх!

ПРОТАСОВ (горячо). Я верю, я уверен, я заверяю, что наши будут играть лучше. Очень скоро. Может быть - даже через сто лет!

НИНА ИВАНОВНА (смеется сквозь слезы). Я заболела, я больна, я болельщица... я глупая, отвратительная болельщица...

ПРОТАСОВ (горячо). Вот подождите, через каких-нибудь пару тысяч лет... Вот увидите!..

За сценой слышен шум падающего тела Фишки или телевизора.

ДЯДЯ ВАСЯ (задумчиво). Фишка заснул.

Выходит Фишка с испуганной ряшкой.

ФИШКА. Гол!

НИНА ИВАНОВНА. Кто гол?

ДЯДЯ ВАСЯ. Чехов... чехов нам не обыграть.

Занавес.

Маклохий и Альмивия Опера опер

Краткое содержание

Картина первая.

Вонтамбург конца стонадцатого века. Задворк центринца де Надвсяма. Центриц празднует день яркания своей своячери центрицессы Альмивии. Альмивия пивакает о том, что этот день - самый бриль°зный день в ее движности. Вместе с ней гудянет весь сбормот. Не гудянет только ст°ртая трюха центрицессы Альмивии - заглохая Шлямба. "Почему ты не гудянешь вместе со всем честнявым сбормотом?" - вуткает ее центринц. "Потому что ты допустякал спотычку, - отвуткает ему заглохая Шлямба. - Ты не притямкал в свой задворк злопукого барбуна Кривчака". Но центринц ее уже не чучухает.