неизвестен Автор - Подборка из юмористического журнал 'Magazin' 1996-97 годов

Старые друзья ругали новую власть. Полина откручивала крышку, чтобы гости могли закусить, а Николай - высказаться и выпить.

Еще не успеет Полина открыть банку, а Николай уже стучит по стеклянной стенке:

- Пейте, товарищи, за Союз Советских Социалистических Республик, за коммунизм!

Гости осторожно. Чтобы не задеть хозяина, тыкали вилкой, доставали огурчики.

- Коля, - горячились они от его слов и водки, - мы тебя понимаем, но ты тоже нас пойми. Не у всех такая воля, нам надо бабки зарабатывать.

- Надо объединяться, - кричал Чебышев, - а вы как тараканы.

И он высовывался из банки, облепленный укропом. Ему наливали водки. Выпивал разом несколько рюмок, благо соленые огурцы были рядом.

- Еще меня вспомните, - и уходил на дно. От красного перца его лицо горело знаменем.

К лету в банке остался один огурец. Но Чебышев ни разу не усомнился. И как напророчил.

К дому Чебышева подъехала иномарка с темными стеклами.

Полина Андреевна похолодела от предчувствия.

- Николай Григорьевич дома?

- Он нездоров, - прошептала жена.

- Поправится, - улыбнулся самый молодой. - Доставайте из холодильника.

У Полины Андреевны сердце сжало обручем. Она вытащила банку с огурцом и мужем.

Николай Григорьевич не испугался и через стекло показал пришедшим партийный билет.

- Вот-вот, вы нам нужны, Николай Григорьевич, - и пошутили. - Не надоело вам в банке? Пора на волю.

- Буду сидеть, пока не придет Советская власть.

- Все, хватит. Переодевайтесь. Вас ждут. Пойдете выше.

- В область?

- Еще выше.

- Готов выполнить любое задание партии, - отрапортовал Николай Григорьевич, дыша на молодых товарищей огуречным рассолом.

Полина вытащила из шкафа голубой костюм Первого, пахнущий нафталином. Почистила.

Молодые парни вежливо предложили Николаю Григорьевичу помочь вылезти из банки.

- Не надо! - сказал несгибаемый секретарь горкома, и сам, опираясь на последний огурец, выбрался наружу, разбрасывая укроп и эстрагон.

- Поля, наполни ванну. Где моя рубашка, в которой я выступал на последней партконференции?

В нем срабатывала давно и хорошо закрученная партийная пружина. Слышались отрывочные приказы:

- Бритву. Одеколон. Где расческа? Платок. Орденов и медалей не надо. Оставь орденскую планку.

Буквально через двадцать минут перед Полиной Андреевной предстал весь в голубом свете партийной подтянутости Первый.

- Будто и годы его не тронули, - с гордостью подумала о муже Полина Андреевна. - Не зря я его в рассоле держала.

- Ну что? - спросил Первый. - Поехали?

- Поехали, - четко отрапортовали молодые люди.

- Одну минутку, - задержался Николай Григорьевич и снял целлофан с партийного билета. От целлофана пахло солеными огурцами. Красная корочка мягко проскользнула в левый карман пиджака, рядом с сердцем Первого.

- Поля! - не сдержался Николай Григорьевич и снял. - Кто был прав? - и пошутил. - Раз пошла такая пьянка - режь последний огурец.

В открытую дверь неожиданно вбежал очумело - безликий, весь в мыле. И сквозь остывающий пот, красными губами:

- Отменяется.

- Что? - выдохнули товарищи.

- Все.

- Совсем все?

Безликий молча кивнул.

Выстрелом хлопнула форточка... На улице ветром снесло иномарку.

Полина Андреевна смотрела на голубой костюм.

Николай Григорьевич молчал.

- Что же это такое? - наконец выпростала слова Полина Андреевна.

Первый молчал.

- Что же, опять в банку?

- Непременно, - ответил Николай Григорьевич нержавеющим голосом.

- Коля, - встряхнулась Полина Андреевна, - может банку поширше?

- Нет, в ту же, именно в ту же. Да только рассолу погуще.

Полина Андреевна ехала в автобусе на рынок и деловито уже прикидывала: выберу огурчики молоденькие, звонкие, чтоб один к одному. А соль у меня в мешке надолго припасена.

Денис АНУРОВ

РЕПА

(Народный эпос-былина)

Чтобы, значит, с голодухи зимой не подохнуть, посадил дед

РЕПУ.

Ухаживал за ней заботливо, поливал даже, навозом обсыпал, побеги прищипывал, колорадских жуков травил.

И, вследствие этого (правда, я не исключаю обычную генетическую мутацию - прим.авт.), выросла РЕПА большая до чрезвычайности. До нечеловеческих размеров вымахала.

И когда аж сок медовый через кожуру ее проступать стал, намылился дед РЕПУ из земли-то вытащить.

Сказано-сделано: размялся, на руки поплевал, за ботву ухватился. Тянет. Аж побурел весь от перенапряжения - не поддается РЕПА. не в состоянии дедулька с ней справиться. Старенький потому что.