В Нарижные - Летопись

Солнышко подумал, побагровел, засучил ногами и приказал запороть воеводу Клопа кнутами. Потом плюнул, и пошел в терем к жене. Из спальни во все стороны прыснули думные дьяки.

Великий князь давно уже скучал, а вернувшаяся из похода рать давала повод к развлечениям. По настоянию жены, которая князю уже изрядно опостылела, был объявлен пир. В подвалы были посланы слуги, которые выкатывали бочки с сорокалетними медами. Кухарки на кухне сворачивали головы лебедям и стерлядям. Срочно отлавливались и привязывались к наиболее прочным пням в лесу медведи для псовой охоты. Княжеская дружина чистилась, латалась и била вшей. Вши, однако, не бились, а скорее наоборот, чувствовали себя неплохо, отдыхали от походной жизни и жирели на дармовых харчах. Короче, все как умели готовились к празднику.

Вместо праздника в княжестве начался мор. Умирали организованно: в городах - улицами, в деревнях - целыми деревнями. Старый князь ссутулился, пожелтел, бросил пить и тоже умер. Молодой князь Самослав Владимирович, похоронив папу и насыпав высокий курган, провел несколько неудачных финансовых реформ. В результате одной из них разорился молодой еврей-маркитант Исаак Равель. Следствием этого явилось полное отсутствие наконечников стрел, копий и подков, чем и было обеспечено завоевание Руси татаро-монголами. Таким образом, когда мор кончился, на Руси уже висело ярмо Золотой Орды.

Князь жил припеваючи, несмотря на иго, и даже решил жениться. Сам он ехать за невестой не собирался, так как невеста, по имеющимся сведениям, проживала где-то в тридевятом царстве. Поэтому, посоветовавшись с боярами (из которых ехать тоже никто не согласился), князь решил послать человека подневольного. Выбор пал на героя недавней печенежской кампании, молодого смышленого дружинника Домкратия Хряка, каковой и был немедленно вызван к Самославу. Домкратия привел поп со странным греческим именем Андрон, ибо сам Хряк идти уже не мог по причине крайнего опьяненения.

Держа Хряка за шиворот, поп браво выпятил живот и принялся есть глазами начальство. Начальство назидательно подняло перст и по складам прочитало из толстой книги:

- За мо-рем ца-ревна есть, что не мож-но! Гм! Хм! Ну и все такое. В общем, ясно! Бери коня и езжай, вернешься без царевны - на кол!..

- Да игдеж она живет, стерва? - осоловело изумился Хряк.

- Я те дам стерва! - замахнулся князь. - Ясно сказано: за морем. Давай-давай! И чтоб завтра к вечеру - нет, к утру! - царевна была здесь.

Хряк зачесался и пошел к двери. Князь, окинув внимательным взглядом плечи Хряка и все остальное, вполголоса сказал ему в спину:

- И смотри у меня, чтоб без этого самого! Узнаю, шкуру спущу.

Хряк молча вышел, поддерживаемый Андроном.

Весь вечер, всю ночь и все утро (то, в которое он должен был привезти царевну) Домкратий гулял с друзьями - Волобуевым, отцом Андроном и Ванюшей. Утром его кое-как посадили в седло, засунули в котомку бутылку водки и Ванюшу и отправили подальше от княжьего гнева.

Очнулся Хряк в поле. Заунывно пели жаворонки и крестьяне. Домкратий подъехал к ближайшему мужику, который, впрягшись в соху, с грустной песней тянул борозду.

- Где тут море-то, мил человек? - спросил Хряк.

- Там, - неопределенно махнул рукой пахарь, не проявив ни малейшего удивления и уважения к княжескому посланцу. Домкратий изо всех сил задумчиво ударил его между ушей и потрусил в указанном направлении. Мужик смирно стоял по колено в земле, глядя из-под руки вслед удаляющемуся всаднику.

По лесу шныряла нечистая сила. Шебуршились лешие, с весенним мявом в кустах сигали черные коты. Где-то вдалеке голосили - к дождю, видать, подумал Хряк - чем-то потревоженные русалки-мавки. Нечистые зыркали из чащи и гулко клацали зубами. Домкратий дразнил их кукишем, а наиболее обнаглевших стращал оторванным чертовым хвостом, который еще в незапамятные времена добыл князь Трувор в битве со степными таврическими чертями. Теперь хвост достался Домкратию от побратима, отца Андрона. Как хвост попал к Андрону - неизвестно, но хвост был настоящий, ибо нечисть при виде его плевалась, визжала и в ярости сучила копытами, не решаясь, однако, до захода солнца губить божью душу.

Хряк приближался к опушке. Невдалеке показалась полуразвалившаяся избушка на куриных ногах. Домовой Ванюша, который успел дорогой высосать всю водку из бутылки, лежавшей рядом, высунулся из вещмешка:

- Домуша-а-а! Ты тут гляди! Эта-а! Ну, живет тута. Скажи: избушка-избушка, повернись к лесу задом! Она и повернется. А лучше бы нам ретивара! терирова! Тьфу! Удрать бы! Злющая старуха-то, поганая! Одно слово ведьма!