неизвестен Автор - Салон 1-67 - Сборник любительских околоюморных текстов от Anekdot,ru

Я же искал, как всегда, радио Бога. Федор не знал этой частоты. Я ему не говорил. Я никому не говорил. В радиоприемник машины Федора я впаял узкополосной усилитель, усиливающий сигнал в определенном участке спектра, и декодер, позволяющий воспринимать этот сигнал в нужном мне виде. В принципе, я мог думать о том же самом, слушая Дайер Стрэйтс. Но тогда бы я совсем по-другому относился к тому, что думаю. Обитель красоты звука населена иными слугами, чем обитель красоты тишины. Именно сигнал тишины, затмевающий и это урчание теплой машины, и этот постоянно тревожащий стук недолгого сердца, помогал мне выследить нужные мне иллюзии. Красоту несотворенного звука несла в себе тишина. Красоту творимого восприятия нес в себе звук. Красоту несло в себе все, что заставляло замирать в теплых, пронизывающих волнах света. Даже телесериалы, иногда. Необходимо только было не реже раза в день, лучше всего - на ночь, включать радио Бога.

Это Радио не запрещало ничего, и любой посвященный мог занимать эфир всем, что считал нужным и важным. Такая политика руководства давала многим посвященным возможность пороть в эфире разнообразную чушь. Я не понимал, зачем это нужно руководству. Но раз так, значит, нужно. Я жадно слушал все подряд, даже когда передавали результаты очередного тура высочайшей из лотерей, в которой я никогда не принимал участия. Каждый делает ставку в игре. Мужчины - на женщин. Женщины - на мужчин. Ставят иногда помногу. Но редко - всю жизнь. Год-два - это можно легко. Лет пять - десять? Это можно, но уже с трудом. Всю жизнь? Извините, с кем мы так договаривались? С господом Богом? Передайте ему, что мы все искупим, только немного позже. Бай.

Чему только не удивишься в засоренном эфире. Нередки и такие сообщения. Они заставляют глушить двигатель посреди стремительной реки и нестись вниз, чертыхаясь и чистя фильтр от набившейся в него грязи.

Если же Федор забывал вдруг в машине сотовый телефон - мне тоже выпадала возможность попачкать эфир. Он и не догадывался, как удачно я модифицировал его трубку. Я не стыжусь говорить то, что мне кажется правдой на данный момент, но, по прошествии всего лишь нескольких минут, эта правда может показаться мне именно тем, чем пачкают эфир. Последний раз, например, я вылезал из своей скорлупы, чтобы сказать пару слов в защиту Майка Тайсона, который откусил всего кусочек уха в чем не повинному Эвандеру Холлифилду. Я утверждал тогда, что действительным творцом этого события был Бастер Дуглас. Несколько лет назад этот Бастер выбил из тела Майка его дух серией мощнейших ударов в голову. Последний удар крюком слева сделал свое дело. Прекрасно вылепленное и ужасно сильное тяжелое тело непобедимого Майка, вокруг которого не могли не роиться претенденты, рухнуло, как подкошенное, прямо под канаты ринга. Красавец Бастер стал чемпионом. Но на него никто не обратил внимания. Все с нездоровым интересом наблюдали, как это поражение отразится на Тайсоне. И восторженно замирали, когда очередной, бросающий в дрожь, поступок Чемпиона становился доступен суду общественности. И мало кто, по-моему, связывал это с тем, что Тайсон уже не был Тайсоном. В тот момент, когда его тело лежало под канатами ринга после ударов Бастера Дугласа, над ним происходил чемпионат среди духов. Они отрабатывали свои раунды за неуловимые доли секунды. Так что за одну секунду прошел весь чемпионат. Я умолчал тогда о том, кто стал победителем. Иначе он непременно бы нашел и убил меня. Тело Майка это позволяло. Посмотрите ему в глаза это непроницаемые глаза зверя. И мы его любим, как любим животных - многое им позволяя за решеткой. Когда Майк натаскивал своего зверя - с детства, он, сам того не понимая, готовил свое тело для самого сильного, а значит и самого злобного духа. Он думал, как и многие, что кулак добра может быть не менее силен. Но эта общепринятая ошибка засоряет эфир еще со времен Торквемады. И, наряду со сказкой о правой и левой щеке, дает право на существование иной морали: поднял на ближнего левую руку, подними и правую. Попал слева - добей справа. И наоборот. Да, я хотел выступить в защиту Тайсона, как очередной жертвы культивируемой среди нас морали, но, как всегда, съехал на собственные ощущения и начал рассказывать о том механизме, который позволял мне судить о телах и духах.

Но я редко вылезал с высказываниями, предпочитая слушать и размышлять. Бывало о чем поразмышлять. Например, следующая, несущаяся куда-то фраза: "Добро - это то, что все приемлет. Зло - это то, что все не приемлет". Можно сказать и наоборот. Ничего от этого не изменится. Только все будет наоборот. Здесь ключевым является слово "все". Я всегда цепляюсь к словам, подчеркивая их абсурдность и множественность. С одной стороны, они инструменты, изобретенные людьми для своей пользы. С другой стороны, слова - самодостаточные сущности, способные изменять даже саму эту пользу, поскольку она, как и все остальное человеческое, не может вне слов существовать.