неизвестен Автор - Вольное слово народа

Когда Пугачев сидел на Меновом дворе, праздные москвичи между обедом и вечером заезжали на него поглядеть, подхватить какоенибудь от него слово, которое спешили потом развозить по городу. Однажды сидел он задумавшись. Посетители молча окружили его, ожидая, чтоб он заговорил. Пугачев сказал: "Известно по преданиям, что Петр I во время Персидского похода, услыша, что могила Стеньки Разина находилась невдалеке, нарочно к ней поехал и велел разметать курган, дабы увидеть хоть его костиЄ" Всем известно, что Разин был четвертован и сожжен в Москве. Тем не менее сказка замечательная, особенно в устах Пугачева. В другой раз некто, симбирский дворянин, бежавший от него, приехал на него посмотреть и, видя его крепко привинченного на цепи, стал осыпать его укоризнами. Дворянин был очень дурен лицом, к тому же и без носу. Пугачев, на него посмотрев, сказал: "Правда, много перевешал я вашей братии, но такой гнусной образины, признаюсь, не видывал".

В 1770 году, по случаю победы, одержанной нашим флотом над турецким при Чесме, митрополит Платон произнес в Петропавловском соборе в присутствии императрицы и всего двора речь, замечательную по силе и глубине мыслей. Когда вития, к изумлению слушателей, неожиданно сошел с амвона к гробнице Петра Великого и, коснувшись ее, воскликнул: "Восстань теперь, великий монарх, отечества нашего отец! Восстань теперь и воззри на любезное изобретение свое!", то среди общих слез и восторга Разумовский вызвал улыбку окружающих его, сказав им потихоньку: "Чего вин его кличе? Як встане, всем нам достанется".

Князь Цицианов, известный поэзиею рассказов, говорил,что в деревне его одна крестьянка, разрешилась от долгого бремени семилетним мальчиком, и первое слово его, в час рождения, было: "Дай мне водки!"

Зимою Павел выехал из дворца на санках прокатиться. Дорогой он заметил офицера, который был столько навеселе, что шел, покачиваясь. Император велел своему кучеру остановиться и подозвал к себе офицера. - Вы, господин офицер, пьяны,- грозно сказал государь,становитесь на запятки моих саней. Офицер едет на запятках за царем ни жив ни мертв. От страха у него и хмель пропал. Едут они. Завидя в стороне нищего, протягивающего к прохожим руку, офицер вдруг закричал государеву кучеру: - Остановись! Павел, с удивлением, оглянулся назад. Кучер остановил лошадь. Офицер встал с запяток, подошел к нищему, полез в свой карман и, вынув какую-то монету, подал милостыню. Потом он возвратился и встал опять на запятки за государем. Это понравилось Павлу. - Господин офицер,- спросил он,- какой ваш чин? - Штабс-капитан, государь. - Неправда, сударь, капитан. - Капитан, ваше величество,- отвечает офицер. Поворотив на другую улицу, император опять спрашивает: - Господин офицер, какой ваш чин? - Капитан, ваше величество. - А нет, неправда, майор. - Майор, ваше величество. На возвратном пути Павел опять спрашивает: - Господин офицер, какой у вас чин? - Майор, государь,- было ответом. - А вот неправда, сударь, подполковник. - Подполковник, ваше величество. Наконец они подъехали ко дворцу. Соскочив с запяток, офицер, самым вежливым образом, говорит государю: - Ваше величество, день такой прекрасный, не угодно ли будет прокатиться еще несколько улиц? - Что, господин подполковник? - сказал государь. Вы хотите быть полковником? А вот нет же, больше не надуешь; довольно с вас и этого чина. Государь скрылся в дверях дворца, а спутник его остался подполковником. Известно, что у Павла не было шутки и все, сказанное им, исполнялось в точности.

По вступлении на престол императора Павла состоялось высочайшее повеление, чтобы президенты всех присутственных мест непременно заседали там, где числятся по службе. Нарышкин, уже несколько лет носивший звание обершталмейстера, должен был явиться в придворную конюшенную контору, которую до того времени не посетил ни разу. - Где мое место? - спросил он чиновников. - Здесь, ваше превосходительство,- отвечали они с низкими поклонами, указывая на огромные готические кресла. - Но к этим креслам нельзя подойти, они покрыты пылью,заметил Нарышкин. - Уже несколько лет,- продолжали чиновники,- как никто в них не сидел, кроме кота, который всегда тут покоится. - Так мне нечего здесь делать,- сказал Нарышкин,- мое место занято. С этими словами он вышел и более уже не показывался в контору.

Случилось, что в одном обществе какой-то помещик, слывший большим хозяином, рассказывал об огромном доходе, получаемом им от пчеловодства, так что доход этот превышал оброк, платимый ему всеми крестьянами, коих было с лишком сто в той деревне. - Очень вам верю,- возразил Цицианов,- но смею вас уверить, что такого пчеловодства, как у нас в Грузии, нет нигде в мире. - Почему так, ваше сиятельство? - А вот почему,- отвечал Цицианов,- да и быть не может иначе: у нас цветы, заключающие в себе медовые соки, растут, как здесь крапива, да к тому же пчелы у нас величиною почти с воробья; замечательно, что когда они летают по воздуху, то не жужжат, а поют, как птицы. - Какие же у вас ульи, ваше сиятельство? - спросил удивленный пчеловод. - Ульи? Да ульи,- отвечал Цицианов,- такие же, как везде. - Как же могут столь огромные пчелы влетать в обыкновенные ульи? Тут Цицианов догадался, что, басенку свою пересоля, он приготовил себе сам ловушку, из которой выпутаться ему трудно. Однако же он нимало не задумался. - Здесь об нашем крае,- продолжал Цицианов,- не имеют никакого понятияЄ Вы думаете, что везде так, как в России? Нет, батюшка! У нас в Грузии отговорок нет, ХОТЬ ТРЕСНИ, ДА ПОЛЕЗАЙ!