Нил Келли - Жонглёр с тиграми

— Алло, — ответил мне тоненький голосок.

— Позови, пожалуйста, к телефону своего папу, — попросил я.

— Папу? — удивилась девочка. — Но он умер!

— Ох. Прошу прощения. Я не знал, — пробормотал я, совершенно растерявшись. Заказчик мёртв, значит, можно похоронить и заказ. — Э-ээ… прошу прощения за бестактный вопрос… а когда он скончался?

— Пять лет назад.

Мы явно говорили о разных людях. Я уточнил имя заказчика, и голосок на другом конце провода разом оживился:

— Ой, да это же мой муж! Сейчас позову.

— Надеюсь, вы по важному делу, — раздражённо буркнул заказчик, взяв наконец трубку. — У меня медовый месяц!

— Извините, что побеспокоил, и примите мои поздравления, — поспешно сказал я. Месяц назад, в Гонконге, он был женат на другой женщине. — Дело в том, что у меня проблема с актёрами. Блондинок нет. Но мы можем найти хорошую брюнетку…

— Абсолютно исключено! — рявкнул он. — Все азиаты хотят трахаться с блондинками. Так что найдите блондинку! — и он бросил трубку.

И так у меня не осталось выбора. Пришлось использовать эту башню сомнительной женственности, а её партнёра заменить на более рослого и зрелого поляка, который, как позже выяснилось, был неспособен эффектно крутнуть бокал бренди — а этот жест был лейтмотивом всего клипа! Когда из Гонконга прибыла вся остальная группа во главе с угрюмым китайцем — директором картины, я мог показать им лишь свою странную пару актёров и пару менее чем удовлетворительных мостиков в пригороде.

— Будем снимать эту муть в студии, — заявил директор картины.

Все остальные стали протестовать — дескать, мы приехали сюда (и за изрядные деньги), чтобы снять настоящий Париж, а не картонные декорации. В ответ директор на два дня сбежал от нас с каким-то французским матросом.

Для ролика было абсолютно необходимо найти спиральную лестницу — она должна была идти в параллель закрученному в бокале бренди. После долгих поисков мы нашли наконец подходящее место. А вот домовладельца разыскать не удалось, и пришлось подкупить консьержа — тощего нервного человечка, которому явно казалось, что он всё ещё работает на Сопротивление. Когда директор картины вернулся к своим обязанностям, мы оккупировали лестницу и принялись за работу. Толпа людей и прожектора испугали консьержа, который почему-то полагал, что мы займём охраняемый объект на несколько минут, а не на несколько часов!

Директор картины посмотрел сквозь камеру и остался недоволен. Для начала он велел «убрать со ступенек этот сраный ковёр». Консьерж к этому моменту уже сбежал, и скатывать бессчётное число ковровых дорожек пришлось Жан-Полю — сварливому типу с вечно дымящейся сигаретой «Житан» в углу рта. Вскоре на мраморном полу вестибюля, к вящему ужасу входящих и выходящих жильцов, высился курган из скатанных дорожек. Наконец директор был удовлетворён и запустил на лестницу нашу «белокурую даму», которой надлежало вихрем сбежать по лестнице.

Я не видел Жан-Поля несколько дней после съёмки. Когда он наконец объявился, вид у него был такой, словно его пытали — в принципе, оно почти так и было. Он рассказал, что когда мы закончили, ему всю ночь пришлось расстилать по лестнице многие метры ковра. Дело осложнялось тем, что выключатели ламп на лестнице были оборудованы реле времени — и всякий раз, когда Жан-Поль пытался пристроить на место очередную дорожку, свет гас. Но это ещё не всё. Никто из нас, включая самого Жан-Поля, не заметил, что пролёты к низу лестницы расширялись. Когда на рассвете Жан-Поль уложил последнюю дорожку, выяснилось, что он уложил их не в том порядке. С рассветом вернулся и домовладелец, который гневно объявил, что Жан-Поль должен или оплатить работу драпировщиков, или лично разложить ковры в нормальном порядке.

Жан-Поль решал головоломку с коврами два дня и, что ещё мучительнее, три тяжких ночи. Он пропустил почти все съёмки, он не спал всё это время, и он заработал тяжкую фобию ко всем спиральным формам, включая даже штопор — что было совсем уж нечестно, принимая во внимание его любовь к вину.

Хорошо хоть у меня хватило ума не включить винтовую лестницу в сюжет пустынного ролика. А ролик должен был разрекламировать не одно пиво, а целых три, и одно было столь же взрывчатым, что и «Тандерболт». Владельцы пивоваренной компании, двое совершенно неразличимых близнецов, не имели в пивной области ни малейшего опыта — они нажили состояние на торговле текстилем, а теперь мечтали стать пивными королями. Хотя хмель, который они импортировали из Дании, постоянно арестовывали на мадрасской таможне.