Харри Лехисте - Плата за принцип

— Ну и что? — спросил Каськ.

— Особенно ничего, — оробел Ян Янович. — Вы не сердитесь. Я даром не хочу. Ничего... Я понимаю... Рука руку моет...

Ян Янович положил незаметно на стол пачку денег и краешком глаза следил, как хозяин на это реагирует. Каськ отвел глаза и внимательно рассматривал изразцы на печи...

Ян Янович встал. Хозяин молча проводил его в коридор.

— Заходите в другой раз. — Каськ подал ему руку. — Поговорим, выпьем. Понимающих людей осталось ведь так мало!

— Спасибо... я всегда... знаете... — запинаясь, ответил Ян Янович и с легким сердцем отправился домой.

Спустя полчаса Ян Янович уже спал глубоким сном невинного младенца.

Вместо него принялся нервничать Каськ.

Сначала он просто смеялся над этим чудаком Янусом.

— Дурак! Идиот! Принес мне, совсем чужому человеку, деньги! Хоть бы раз в жизни видел его раньше. Совесть, должно быть, нечиста или что-то подозревает. Подозревает? Гм. А почему именно меня? Ничего не понимаю!

Сердце у Каська стало болеть. Чутье подсказывало ему что-то нехорошее.

«Подумай, дружок, подумай! — подбадривал он себя. — Чем же это дело пахнет?..»

Думал он, думал, и вдруг в глазах его почернело.

— Все ясно! — радостно и вместе с тем испуганно воскликнул он. — Янус задумал меня испытать. Что я ему, мальчишка, что ли? Конечно, этого чудака подослали ко мне Антс Кярнас и его шайка. И номера купюр, разумеется, переписали. Потом сообщат милиции, что Каськ, мол, принимает взятки. Ну нет, голубчики, не на такого напали!

Каськ оделся и отправился в милицию. Дежурный милиционер принял деньги на хранение, записал фамилии и обещал на следующий день сообщить.

Утром Каська вызвали в милицию. Он пошел туда, как победитель, и уже заранее наслаждался страхом и смятением противника,

Совсем другое настроение было у Яна Яновича Януса, когда его тоже пригласили в милицию.

— Настал решающий час, — сказал он жене дрожащим голосом. — Хорошо хоть, что дом и машина оформлены у нас на твое имя.

— Это вы дали деньги гражданину Каську? — спросил у него следователь.

— В жизни никогда его не видел! — воскликнул Ян Янович.

Не помог и перекрестный допрос. Ян Янович оставался непреклонным: знать, мол, ничего не знаю и ведать не ведаю.

— Ничего не понимаю, —сказал озадаченный следователь. И отпустил обоих домой. А деньги, естественно, пошли в пользу государства.

Когда Каськ и Янус явились на работу, первое, что они услыхали, была весть о неожиданной ревизии в их учреждении.

Вечером, когда Ян Янович, шатаясь от мысли, что ему несдобровать, возвращался домой, его у калитки ожидал какой-то мужчина.

— Кажется, за мной уже пришли, — простонал Янус. Но спасаться было уже поздно.

Мужчина поднял шляпу и вежливо сказал:

— Извините, товарищ Янус. Я уже несколько раз приходил к вам. Но не заставал...

— Что вам угодно?

— Видите ли, у меня к вам просьба. Огромная. Ваш тесть был филателистом. Вы не хотели бы продать мне часть его альбомов? Моя фамилия — Кыйв.

— Кыйв? — тупо повторил Ян Янович. — Кыйв? Значит, вы Кыйв, а не Каськ?!

Только сейчас он обратил внимание, что у мужчины был в руках большой светло-желтый портфель.

Инспектор Сульг сердито хлопнул дверью

— Опять! Опять пропали мои тапочки, — заворчал он. — Вот дьявол! Каждый раз надо искать их где-нибудь под шкафом. Когда же наконец прекратится это безобразие? Или я вынужден буду принять самые решительные меры...

— Не бубни, Харби, — улыбаясь, сказала жена. — Посмотри, тапочки у тебя на ногах.

Да, это было действительно так. Но Харби долго не мог успокоиться. Он раздраженно пнул ногой собаку, которая подхалимски вертелась подле него, и ворчал, что обед никуда не годится.

Потом инспектор Сульг сидел весь вечер на кухне и сопел, как простуженный медведь.

— Да что с тобой сегодня? — спросила жена, которой надоело наконец слушать сопение мужа. — На работе что-нибудь случилось?

— Это уж не твое дело, — отрезал Сульг, — что ты ко мне пристаешь? Все время только и слышишь: что? как? почему? Даже дома покоя нет.

Только на рассвете, после бессонной ночи, жена сумела наконец выпытать причину бурного настроения своего мужа.