Андрей Щербаков: Вожди четвертого рейха

Ночью Борману спалось плохо. Мешали комары, фуражка и подтяжки, противно булькало в животе. Около часа ночи партайгеноссе встал, обул сапоги, взял кувшин с молоком и, побулькивая, переместил его содержимое себе в живот. Стало немного легче, но противное пищание наглых толстых комаров выводило Бормана из себя. Он вытер испачканный рот и попытался уснуть. Борман страдал от бессонницы и применял противовоздушную артиллерию около тридцати минут, а затем вскочил и решил идти жаловаться Штирлицу. Русский разведчик уж непременно спас бы его от этих наглых тварей каким-нибудь шпионским способом. Борман одел мундир, с которым не расставался с начала тридцать девятого года и вышел в сени. Противная кочерга, неосмотрительно брошенная Борманом вечером, как живая, подпрыгнула и совсем уже по-человечески врезала рейхсляйтеру по лбу. Партайгеноссе ойкнул и, завывая, схватился за ушибленное место. Крупная шишка набухала на глазах, точнее, на лбу. Борман морщился и понемножку копил злобность. Ярость кипела в нем, и он уже готовил множество пакостей, от которых должны были страдать жители деревни Замухлюевка. Осторожно, чтобы не наступить еще на что-нибудь прыгающе-дерущееся, Борман на ощупь выбрался из дома и, прислушиваясь к равнодушным воплям петухов, направился к Штирлицу.

Проходя мимо покрытого тиной пруда, Борман услышал легкий шорох в кустах. На такие вещи партайгеноссе привык не обращать внимание - обычно предполагаемыми противниками в таких случаях становились кошки и куры, но сейчас там сидели звери покрупней. Услышав из кустов знакомое слово, которое Борман много раз слышал от Штирлица, партайгеноссе понял, что в кустах сидят люди, и, возможно, злые. Борман опустился на четвереньки и подполз поближе к кустам. Оперуполномоченные сидели весьма удрученные и ругались, кто первый будет хватать "объект". Одежда не сохла, стоградусный спирт кончился еще вчера.

" Что это за объект? " - с интересом подумал Борман.

Внезапно один из оперов разрешил его сомнения, бросив сапог партайгеноссе в лоб с воплем " Чертов Штирлиц! ". Борман поймал сапог и нахмурился. Зачем эти нехорошие люди хотят обидеть его любимого Штирлица? Ну, он им покажет...

Прежде всего партайгеноссе залез в сельмаг и стащил большой моток веревки. Булавки, кнопки и гвозди он взял там же. Еще нужна была небольшая лопата ( побольше совка, конечно ), так как Борман придумал новое развлечение: теперь несчастная жертва, попав в ловушку Бормана, проваливалась в глубокую яму и сидела там, ожидая спасителя. Рейхсляйтеру очень нравилась должность Любимого и Единственного спасителя. Впрочем, скрипя сердце, Борман решил, что этих злых людей он спасать не будет.

Скоро оперы слегка подсохли и уснули. Громкий храп возвещал округе о их тяжелой и опасной службе. Спокойно спящий в лесу медведь проснулся, прислушался к столь громким звукам и решил, что этих хамов он съест завтра утром. Тем временем Борман приступил к выполнению своего опасного развлечения. После четырех часов ночной работы то несчастное место, где сидели оперы, было опутано сложной системой веревочек, заканчивающейся тяжелым ведром с камнями, подвешенным Борманом на дерево. Все подходы были хорошо заминированы банками с протухшей тушенкой, взрывавшимися даже от легкого прикосновения, и перекрыты самими глубокими ямами в тульской области. На дно каждой ямы была положена доска с вбитыми в нее гвоздями, причем что интересно: гвозди были остриями вверх. Сам Борман сидел в близлежащих кустах, предвкушая исполнение пожалуй, самой удачной пакости за всю историю его развлечений.

Вскоре расцвело. Лучи утреннего солнца ласково согрели партайгеноссе. Борман расслабился и подставил под них толстый живот в засаленном черном мундире.

Внезапно из кустов показался один из оперов. Ему чего-то сильно захотелось. Он рысцой подбежал к одной из ловушек Бормана и остановился, приплясывая на месте.

- Ну! - довольно громко попросил Борман, с надеждой вглядываясь в возможную жертву. Жертва не торопилась. Наконец Борман не вытерпел и поднял голову повыше. Опытный, как крокодил по неграм, опер живо его заметил. Он быстро упал на землю, и Борман потерял его из виду.

- Черт... - разочарованно пробормотал партайгеноссе.

Тем временем опер, ловко огибая все его веревочки и ямы, приполз с совершенно другой стороны и, увидев Бормана, сильно испугался. Не менее сильно испугался и сам Борман, когда сзади него раздался истерический визг. С быстротой дикой кошки ( тигра ) он забрался на самое высокое дерево и сел там на самой длинной ветке, слабо покачиваясь от легкого утреннего ветерка.